окно, сделал то единственное, что ему оставалось, — прыгнул вперед.
Пролетев над монахом, эльф вскочил на ноги и бросился к окаменевшей женщине.
— Пони! — закричал он. — Пони! Ты не должна проявлять сейчас слабость!
Последние слова прозвучали как стон — тигриная лапа с размаху ударила эльфа по голове. Пролетев через весь балкон, он ударился о стену и затих.
Если призыв Джуравиля и не вернул Пони к жизни, то это сделало зрелище ее поверженного друга. Когда Де'Уннеро снова бросился на нее, женщина нанесла ему удар молнии, заставивший монаха отшатнуться.
Как только он выпрямился, последовал второй и за ним третий удар, сопровождающиеся его диким рычанием.
Вскинув Победитель, Пони отринула страх и неуверенность и рванулась в атаку, заставляя оборотня все время пятиться и предвосхищая каждое его движение.
Де'Уннеро был потрясен. Перед ним была не королева Джилсепони, уже немолодая, измученная невзгодами вдова короля Дануба. Это была не та сломленная женщина, что едва нашла в себе силы уползти из Урсала.
Нет, это была Пони, жена Элбрайна, та самая Пони, которая много лет назад в Палмарисе нанесла поражение Де'Уннеро, та молодая, сильная Пони, которая великолепно владела в равной степени и мечом, и магией.
И этому преображению в существо, воплощающее в себе чистую ярость, она была обязана именно благодаря появлению ожившего Элбрайна.
Теперь-то Де'Уннеро стало ясно, как сильно просчитался молодой Эйдриан.
Плечом к плечу с Мидалисом встал Андаканавар, и выяснилось, что эти двое способны действовать исключительно слаженно. Тем не менее Эйдриан знал, что и это ему нипочем. Где-то внутри его зародилась и стала разрастаться какая-то инстинктивная, первобытная сила, и, подчиняясь ей, он отражал внезапные выпады противников и переходил от обороны к атаке, держа Крыло Сокола то наподобие дубинки, то снова сжимая его обеими руками и действуя как копьем.
Ему удалось нанести Мидалису сильный удар, после которого принц, не удержавшись на ногах, отлетел в сторону, почувствовав, что меч выпадает из его руки.
Эйдриан молниеносно развернулся к Андаканавару.
— Пришло твое время, старик, — заявил он, устремившись в атаку.
Альпинадорский рейнджер замахнулся, как бы собираясь нанести боковой удар, но внезапно изменил направление меча и ударил напрямую.
Однако Эйдриан, уклонившись в сторону, размахнулся Крылом Сокола и нанес Андаканавару столь мощный удар по голове, что услышал, как хрустнули кости противника.
Могучий рейнджер из Альпинадора упал, обливаясь кровью.
Посчитав, что он уже не доставит ему хлопот, Эйдриан развернулся навстречу идущему на него Мидалису. Принц нетвердо держался на ногах, и очередной удар Эйдриана заставил его рухнуть на пол.
Мидалис попытался подняться, но противник ногой прижал его к полу. Принц поднял взгляд и узрел воплощение своей смерти — стоящего над ним Эйдриана, который взмахнул Крылом Сокола.
«Вот и все», — пронеслось в голове у Мидалиса.
Когда в борьбу вступил неистовый, могучий, размахивающий тяжелой дубинкой кентавр, схватка Элбрайна с Бринн обрела новое качество.
— Мы не поддадимся! — взревел Смотритель.
Его дубинка просвистела рядом с головой Полуночника, и тот, круто развернувшись, атаковал кентавра.
Однако подоспевшая на помощь Смотрителю Бринн заставила его отступить, и удар Элбрайна не достиг цели.
— Да мы с тобой, я погляжу, неплохо спелись! — рявкнул кентавр, хотя тогайранка, конечно, не поняла из сказанного им ни слова.
Как обычно, пренебрегая всякими уловками и хитростями, Смотритель с ревом бросился вперед, но Элбрайн отразил его удар и нанес ответный. Кентавр попытался увернуться, однако его копыта заскользили на залитому кровью полу. Усилия удержать равновесие оказались тщетными; задние ноги Смотрителя разъехались в стороны, и он грянулся наземь.
— Я сломал ногу! — взвыл он, услышав, как хрустнула кость.
И тут в зал ворвался огромный конь; не обращая внимания на сражающихся, он проскакал мимо них, направляясь к возвышению, на котором стояло кресло Фио Бурэя.
От неожиданности Элбрайн и Бринн отпрянули друг от друга. Однако уже в следующий миг Полуночник вновь кинулся на нее с еще большей яростью.
Полный решимости умереть достойно, принц Мидалис взглянул в глаза Эйдриану и дерзко сказал:
— Никогда тебе не быть королем!
Человек, захвативший по праву принадлежавший принцу трон, опустил Крыло Сокола.
Он, во всяком случае, собирался поступить именно так, но в этот момент в него врезался Дар, отбросивший его в сторону.
Эйдриан быстро вскочил на ноги и вытянул руку с зажатым в ней гематитом в сторону жеребца, который в этот момент разворачивался для новой атаки. Мощная волна магической энергии захлестнула коня, проникнув в него через утопленную в груди бирюзу.
Юноша почувствовал, что конь совсем не так послушен его воле, как это было прежде. Тем не менее ему, по крайней мере, удалось остановить Дара.
Мидалис за эти мгновения успел подняться на ноги и снова бросился на Эйдриана, чем не застал его врасплох: он отбил нападение принца и сам нанес ему жесткий удар посохом в пах. Согнувшись пополам и хватая ртом воздух, законный претендент на трон Урсала вновь рухнул на пол.
— Все было бы гораздо проще, если бы ты не вмешался, Дар, — промолвил Эйдриан и сделал шаг вперед: пора было наконец покончить с принцем Мидалисом.
Ярость Пони была столь велика, что она почувствовала невероятный прилив сил — словно к ней вернулась молодость. Беспрерывно нанося Де'Уннеро удары и не давая ему обрести равновесие, женщина заставляла его все время пятиться. При всякой, даже слабой попытке нанести ответный удар он натыкался на меч или получал удар молнии, пусть даже с каждым разом и становившийся все более слабым. И хотя пока полученные царапины не причинили Де'Уннеро серьезного вреда, они медленно, но верно лишали его сил.
Понимая, что время не на его стороне, монах собрал всю свою энергию и с отчаянной решимостью бросился вперед.
Однако Пони тоже понимала это, поэтому ее не застал врасплох маневр Де'Уннеро, вытянувшего в прыжке когтистую лапу, стремясь дотянуться до лица женщины.
Удар молнии заставил его словно зависнуть в воздухе — всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы Пони успела вскинуть меч.
В тот момент, когда монах, казалось, должен был подмять ее под себя, Победитель вонзился ему между ребрами, проткнув легкое.
Пони отскочила в сторону, потянув на себя меч. Де'Уннеро свалился на пол, она же, выдернув клинок, принялась наносить удары, оставляя глубокие раны и на человеческой руке, и на тигриной лапе, которыми противник пытался от них заслониться.
Один из ударов сломал ключицу монаха, и клинок глубоко вошел в тело. Ослабевший Де'Уннеро уже не мог более оказывать сопротивление и, хватая ртом воздух, злобно воззрился на одолевшую его женщину.
— Ты, конечно, надеешься исцелить эти раны? — промолвила Пони, наклонившись над ним.
