разговаривать будет?
– Видишь, – Мясник неохотно отпустил Романа, – жалеет тебя Сухой. Но это пока. Ты, может быть, думаешь, что он добрый, так я тебе скажу, что когда он твои косточки по одной из суставов вынимать будет, тогда ты сам меня попросишь, чтобы я тебе вены порезал. Сухой – он ведь у нас костоправ, все про кости знает.
Мясник толкнул Романа к двери и сел на свою койку.
«Валуй, Сухой и Мясник, – подумал Роман. – А кто четвертый?»
И тут, словно услышав его мысли, огромный гомосексуалист с кошачьей грацией поднялся с места.
– Пора бы и со мной познакомиться, – сказал он и походкой манекенщицы приблизился к стоявшему у двери Роману.
Внимательно осмотрев его, педик приблизил лицо к голове Романа и потянул носом.
– У тебя хороший парфюм, – низким голосом ласково произнес он, – и кожа хорошая... Ты ведь артист, тебе нужно следить за собой, правда?
Роман промолчал, а педик, придирчиво осмотрев его, капризно сказал:
– Фу, нехороший Мясник испортил тебе личико! Но я тебя полечу.
– Лолита тебя полечит! – засмеялся Валуй.
«И еще Лолита...» – пронеслось в голове Романа.
Лолита высунул неестественно длинный красный язык и медленно провел им по кровоточащей ране. Роман почувствовал мокрое горячее прикосновение, и его передернуло.
– Не нравится? – обидчиво удивился Лолита. – Ну ничего, это только сначала. А потом, знаешь, какие ласковые становятся мужчинки? Говорят: «Еще хочу»! А я, знаешь ли, капризный... Им еще хочется, а мне уже нет. Тогда я с ними по-другому обхожусь.
– Ага, по-другому, – снова засмеялся Валуй, – это значит – в другую дырку. А если дырок мало, то он их сам сделает, сколько нужно.
– Правильно, – мягко кивнул Лолита, – сам сделаю.
Он достал из-за спины узкий и длинный обоюдоострый нож и, повертев им в воздухе, сказал:
– Видишь, какой? От него дырочка узенькая получается, тесненькая такая... А в ней так горячо и мокро... А у меня такой большой, и когда я его туда...
Неожиданно он отстранился от Романа и рывком расстегнул штаны.
То, что увидел Роман, привело бы в восторг любую женщину.
Восставший член Лолиты был размером с небольшой кабачок, а его совершенная форма навела Романа на неуместную мысль, что Лолита и его качает какими-то особыми упражнениями.
– Нравится? – нежно спросил Лолита. – Он всем нравится, поверь.
– Маловат, – пренебрежительно заметил Роман, испытывая в этот момент омерзение, смешанное со злостью и остатками страха.
На койках заржали.
– Маловат? – удивился Лолита. – Ну... Это ты сейчас так говоришь. А потом посмотрим.
Он застегнулся, с трудом упрятав в штаны свой внушительный инструмент, и, задумчиво посмотрев на нож, убрал его куда-то за спину. После этого грустно посмотрел Роману в глаза и неожиданно ударил его в живот.
Роман охнул, и его ноги подогнулись.
Опустившись на пол, он попытался вдохнуть, но из этого ничего не вышло.
В ушах Романа зазвенело, свет в камере стал медленно гаснуть, и откуда-то издалека донесся голос Лолиты:
– Маловат ему... Вот когда я из твоей жопы дупло для полярной совы сделаю, тогда скажешь, маловат или нет.
Наконец дыхание вернулось к Роману, и он, держась за дверь, поднялся на ноги. У ног натекла небольшая лужица крови, и Роман, достав из кармана носовой платок, приложил его к порезу. Боль была несильной, и Роман постарался свести края раны, чтобы она засохла в закрытом состоянии.
Хотя...
Если его будут бить, то все это бесполезно.
Вытерев кровь, Роман убрал ставший красным платок и посмотрел на своих палачей. Они, судя по всему, знали толк в муках. Будь они обычными безголовыми отморозками, Роман давно бы уже валялся на полу с переломанными костями и с отбитой требухой, но зато в блаженном бесчувствии.
Но эти ребята, похоже, не дадут Роману ускользнуть в спасительную потерю сознания и позаботятся о том, чтобы он прочувствовал все до конца.
До конца...
А какой, интересно, будет конец у этой процедуры?
– Ну так что? – спросил Роман, отдышавшись, – еще не пора? Тогда я закурю, пожалуй.
Он похлопал по карманам и убедился, что сигареты остались в камере.
– А тут вообще как? – поинтересовался он. – У палачей сигареты стрелять можно?
– У палачей? – Валуй удивленно поднял брови. – Слышь, братва, он нас палачами называет!
– Ну а что тут такого? – рассудительно пожал плечами Сухой. – Мы палачи и есть. Работа у нас такая. А музыкант молодец – головенка у него работает, правильное слово нашел. Палачи, Роман Батькович, они тоже люди нужные и важные. Вот, например, был такой уважаемый человек – Малюта Скуратов, царство ему небесное...
Сухой благочестиво перекрестился и продолжил свои рассуждения:
– Или этот, я в газете читал... Французский-то, как его – Самсон, во.
– Сансон, – машинально поправил его Роман.
– Сансон? – Сухой задумался. – Может, и так. Тебе виднее, ты человек грамотный, культурный, не то что мы... палачи.
Он усмехнулся.
– Или опять же французский – из трех мушкетеров. Который Миледи башку отхватил. Ведь специально за ним посылали, тут профессионал нужен.
– И вы тут, стало быть, на своем месте? Нужные люди? – саркастически спросил Роман.
– А как же? – уверенно ответил Сухой. – Нужные, очень нужные. Вот, например, понадобится тебе заставить кого-то расколоться, а у самого кишка тонка. У тебя ведь тонка, правда? Ты же артист, человек искусства, так сказать, куда тебе из человека говорящее мясо сделать! И к кому ты пойдешь, если припечет? Ко мне же и пойдешь.
– К тебе? – Роману стало жутко от чудовищных рассуждений этого человека. – А ты что... примешь от меня заказ?
– Золотые слова! – восхитился Сухой. – Сразу видно делового человека. Именно заказ. Я ж тебе с самого начала сказал – ничего личного, работа у нас такая!
– Не гони, Сухой! – вмешался Мясник. – Это я ему про работу сказал!
– Видал, какие ребята, – усмехнулся Сухой, – за базаром следят, все помнят. Да, работа у нас такая...
Лицо Сухого изменилось, и он безжалостно повторил, посмотрев Роману в
