принимать душ, а я тут один как перст...
– Как перст в носу, – добавила Лиза, проходя в квартиру.
– Или как перст еще в одном месте, – сказал Боровик, входя следом за ней.
Пожав руку Шапиро, Боровик прошел в комнату, а Лиза, подойдя к двери в ванную, приложила губы к щели и сказала:
– Ромка, я пришла!
– Ага! – донеслось из ванной. – Сейчас я смою с себя тюремную нечисть и выйду.
– Можешь не торопиться, – ответила Лиза, – я тут пока кухонными делами займусь.
Шапиро широко улыбнулся и сказал:
– Зрелище, радующее душу, – женщина на кухне.
Лиза угрожающе посмотрела на него и ответила:
– Зрелище, радующее женщину, – Шапиро на полу с головой, разбитой чугунной сковородкой.
– А у него нет чугунной сковородки, – радостно воскликнул Шапиро, – у него они все тефлоновые, а тефлоновой сковородкой можно разве что Шныря прибить.
Шнырь, услышав свое имя, открыл рот и громко мяукнул.
– Отвали, – повторил Шапиро, – ты сегодня и так уже две банки «Вискаса» сожрал.
– Я ровным счетом ничего не понимаю, – сказал Роман, накладывая на тарелку жареную рыбу. – Позавчера меня схватили на улице и без разговоров посадили в камеру. Заметьте, при этом я не увидел ни одной бумажки. Вообще ни одной. Я не разбираюсь в этом, но должен же быть какой-то ордер на арест, какой-то протокол задержания, потом в «Крестах» – сдал, принял, опись, протокол... А тут – прямо как в средние века: хвать – и в темницу! А потом – пошел вон. Черт знает что!
– Ну, кое в чем ты прав, – ответил Шапиро. – Во-первых, ты действительно ничего не понимаешь и ни в чем не разбираешься. И насчет средних веков – справедливое замечание.
Он зацепил из вазочки полную ложку хрена и ляпнул его на свою тарелку.
– Несколько лет назад, в одной статье, написанной, очевидно, умным человеком, кстати, его фамилия – Дымшиц...
– Ну понятно, – ядовито усмехнулся Роман, – если Дымшиц, то несомненно умный.
– Твои антисемитские наклонности мне давно известны, – парировал Шапиро, – и поэтому я не обращаю внимания на эти жалкие беззубые выпады. Между прочим, как ты думаешь, может ли быть умным человек с фамилией Забодайкорыто? Или, например, Козодралов?
– Таких фамилий нет, – сказала Лиза, – это только в фельетонах бывает.
– А вот и неправда ваша, – ответил Шапиро, – специально принесу умную книгу, в которой проводится анализ фамилий и соответствие их умственным способностям людей.
– Ага, – хмыкнул Роман, – а написал ее не иначе как какой-нибудь Гольдштейн.
– Ничего подобного, – Шапиро поджал губы, – ее написал Лурье.
Все засмеялись, а Шапиро надулся и сказал:
– Не буду ничего рассказывать. Ну куда я попал? Кругом одни гои, и каждый хочет уязвить бедного еврея...
– Ладно, бедный ты наш, кончай прибедняться! – Роман положил себе еще рыбы. – Мы внимательно тебя слушаем. Так что там этот Лившиц?
– Не Лившиц, а Дымшиц, – Шапиро вздохнул. – Да-а-а... Так вот. Сама статья – ничего особенного, обычный анализ происходящего, сейчас такие анализы делают все, кому не лень. Но одна фраза! Совершенно гениальная фраза. Он сказал: взяточничество и протекционизм в России сегодня находятся на феодальном уровне. На феодальном, понимаешь?
– Ну, понимаю, – кивнул Роман.
– Ни хрена ты не понимаешь, – Шапиро махнул рукой, в которой была зажата вилка, и Боровик инстинктивно отстранился. – Ведь этот Дымшиц сказал только про взяточничество и протекционизм, но из этого логически вытекают все прочие феодальные штучки. Например, то же телефонное право. Вот ты удивляешься, как это тебя без соблюдения всяких формальностей упекли в «Кресты», а потом так же элементарно выставили за дверь. Удивляешься?
– Удивляюсь, – согласился Роман.
– Вот. А ведь это так просто! Иван Иваныч позвонил Петру Петровичу и попросил его об услуге. Тот, в свою очередь, передал эту просьбу кому следует, потом дальше, еще дальше – и готово дело: Роман Меньшиков сидит в камере. Все повязано, подмазано, заметано и покрыто. И никаких бумаг. На бумаге существует только закон. А про закон в нашей стране ты можешь забыть. И выпустили тебя точно так же – без всякого там закона. По телефонному звонку. И не было в «Крестах» никакого Меньшикова! Это всем просто приснилось. Понял?
– Ну, понял, – Роман вздохнул. – А откуда же пошли те звонки, по которым меня выпустили?
– Вот! – Шапиро воздел палец, похожий на большого опарыша. – Вот где собака порылась!
– Ну и где же она порылась? – спросила Лиза, которая с интересом слушала разглагольствования Шапиро, не забывая, впрочем, про жареную рыбу.
– Только ради вас, юная фройляйн, – умильно прожурчал Шапиро, повернувшись к ней, – только из восхищения вашей молодостью и красотой я расскажу историю освобождения ничтожного паяца из мрачной темницы. Сам он в силу своей ограниченности и самоуверенности просто не в состоянии оценить преданность и верность своего директора, который, не щадя своего кошелька и самой жизни, вступился за жалкого исполнителя блатных куплетов, попавшего в переплет.
– Красиво излагаешь, собака! – Роман восхищенно покрутил головой. – Только держи свои толстые руки подальше от молодой и красивой юной фройляйн.
– Больно надо! – ответил Шапиро, посмотрев на свои руки. – Между прочим, руки у меня вовсе не толстые. Они – большие.
– «А для чего тебе такие большие руки? – спросила Дюймовочка», – вставил реплику Боровик.
– Какая Дюймовочка?! – Шапиро схватился за голову. – Боже ж мой, куда я попал!
Лиза звонко захохотала, а Роман, укоризненно посмотрев на Боровика, сказал:
– Саня, я понимаю, в уставе спецслужб этого нет, но там была не Дюймовочка, а Красная Шапочка.
– Какая разница, – Боровик небрежно отмахнулся, – мне все одно – что Дюймовочка, что Красная Шапочка или, например, Марья Царевна. Сказки!
– Сказка – ложь, да в ней намек, – назидательно произнес Шапиро. – Но я не понял, вы будете меня слушать или нет?
– Будем, – заверил его Роман и налил себе пива. – Давай грузи!
– Грузи... – проворчал Шапиро. – Что за выражения! Ну да ладно. Я не буду расписывать в красках, с какими трудностями мне пришлось столкнуться, скажу только, что они были. Между прочим, у Шапиро тоже имеются связи, только он не треплется о них на каждом углу... В общем, имея представление о твоих делах, старый Шапиро сразу смекнул, откуда ветер дует, и предпринял соответствующие действия. Результатом этих действий стало то, что один из сидящих в «Крестах» уголовников немедленно взял на себя участие в организации побега известного нам Чернова, а несколько чиновников из тех же «Крестов» так же немедленно оформили его признание и перевели все стрелки, в результате чего Роман Меньшиков оказался никому не нужен. Но не все так просто. В цепочке, ведущей к заказчику, а именно, к «Воле народа», нужно было найти звено, которое взяло бы на себя ответственность за неисполнение заказа. И такое звено нашлось – ни много ни мало сам начальник «Крестов». Естественно, каждому из тех, кто организовал твое освобождение, пришлось заплатить...
– И сколько ты раздал?
– Сто сорок тысяч долларов, – радостно ответил Шапиро.
– Ладно, вычти из моих гонораров, – покладисто произнес Роман.
– Так ведь уже вычел! – еще более радостно воскликнул Шапиро.
– Вот свинья! – засмеялся Роман. – Он уже вычел!
– А ты как думал? – удивился Шапиро. – Я же не мог позволить себе сделать тебя своим должником.
