жизнь. Кроме того, Артюхова говорила, что её зовут Виолетой, и я её так всегда называл. После того, как я рассказал об этом разговоре Артюховой, она попросила меня увезти её куда-нибудь в другое место. На мой вопрос: почему ею интересуется милиция, она ответила, что в городе, где она живёт, один мужчина к ней сильно приставал, и она была вынуждена его ударить лопатой. Кто этот мужчина и серьёзно ли он пострадал, она не говорила. Изъятое у меня при обыске самодельное огнестрельное оружие типа „пистолет“ я изгототовил сам и имел при себе для самозащиты, так как Apтюхова сказала, что её ищут и хотят наказать дружки того мужчины, которого она ударила».
Показания Ломидзе, в сущности, ничего нового не дали. Дудин ждал, когда приведут Артюхову. В маленькой комнате отделения милиции, которую ему отвели для допроса, дышать было нечем, рубашка на спине взмокла, и хотя на столе надсадно стрекотал вентилятор, толку от него не было никакого.
После часа, проведённого в изоляторе временного содержания, куда её поместили не без умысла, чтобы как выразился Цурцумия, «остудить горячие мозги» Артюхова выглядела слегка поблёкшей. Тем не менее поймав изучающий взгляд Дудина, она передёрнула плечами и уселась на стул, высоко закинув ногу на ногу.
— За что меня арестовали? Я буду жаловаться! Не имеете права!
Дудин посмотрел ей в глаза. Девчонка бравировала, но заметно было, что больше со страху.
— Во-первых, сядьте приличнее, Артюхова. И ведите себя скромнее, — сказал он строго. — А во- вторых, здесь вопросы задаю я. Так вот, первый вопрос. Вы ушли из дома в воскресенье, 23 августа, в двенадцать часов дня и вернулись лишь в среду в одиннадцатом часу вечера. Где же вы были всё это время? Только не рассказывайте мне сказку про остров и сломанный катер…
Она беспокойно завозилась на стуле, пробурчала куда-то в сторону:
— Откуда я помню? И какое вам дело, где я была? У подруги!
— Назовите фамилию, имя, отчество, адрес подруги. Мы проверим.
Насупившись, она промолчала.
— Ладно, я постараюсь освежить вашу память, — неумолимо сказал Дудин. — Ответьте, что вы делали в гараже Лаврикова?
Она округлила глаза.
— Какого ещё Лаврикова?
— С которым вы в воскресенье познакомились на шоссе. Тот самый Серёжа… Неужели запамятовали?
Артюхова отвела взгляд, сердце нехорошо сжалось: «Пронюхали». Умом она понимала, что лучше обо всём рассказать, сейчас же, самой. Но что-то мешало ей это сделать, а заставляло, наоборот, упираться и молчать.
По тому, как неуступчиво поджались её губы, Дудин понял, что ответа дождётся не скоро. Он вдруг почувствовал, что изрядно устал. С шести часов на ногах, перелёт, жара, напряжение и всего один бутерброд впопыхах. «Она что — глупая? Не соображает, что ей грозит?» — подумал с досадой. Захотелось прикрикнуть, громыхнуть по столу кулаком. Но, подавив в себе набежавшее раздражение, спросил ровно:
— А за что вы ударили лопатой гражданина Мальцева?
Она метнула в него неприязненный взгляд.
— Чего пристали? Не знаю я никакого Мальцева!
Дудин достал фотографию. Василий Савельевич был в белой рубашке и галстуке, волосы прилизаны до глянца, на губах усмешка.
— Узнаете?
— Первый раз вижу! — Голос её звучал вполне искренне.
— Допустим. И тем не менее вы его ударили. Два раза.
Артюхова беззвучно залилась слезами, зло размазывая по щекам чёрную тушь. Ей вдруг ясно представилось, что пришёл конец той бездумной, беспечной жизни, которую она вела до сих пор и которая так ей нравилась… А Гоги оказался обыкновенным болтуном — обманул, не защитил, струсил…
Дудин взял графин и налил ей полстакана воды.
— Выпейте. Слезами горю не поможешь.
Она глотнула, брезгливо поморщилась — вода была тёплая, застойная.
— Дали бы лучше сигарету…
Он пододвинул ей пачку «Явы» и коробок спичек. Выждав, пока она сделает затяжку, заговорил, глядя на неё в упор:
— Слушайте меня внимательно, Артюхова, я хочу, чтобы вы поняли. Гражданин Мальцев Василий Савельевич 27 августа в десятом часу вечера был убит и ограблен возле гаража вашего знакомого Лаврикова. И у нас есть все основания полагать, что совершили это преступление вы, Тамара Алексеевна.
— Что?! — она выронила сигарету.
— Мы располагаем вескими доказательствами. Так что, лучше всего для вас — это чистосердечно во всём…
— Нет! Нет! — Кажется, до неё наконец по-настоящему дошло, в чём её обвиняют. Побелела, вскочила, руки прижала к груди, замотала головой, даже ногой топнула.
— Сядьте, Артюхова, — приказал Дудин. — И отвечайте по существу. Без истерики.
— Да, вам бы так… — заговорила она, всхлипывая, давясь слезами. -…Три дня… не евши… в темноте… лампочка перегорела… сигналила, кричала, стучала… Озвереешь… А потом… Я думала, явился этот хмырь Серёжа… Наиздевался и… Меня аж всю затрясло! Схватила… что попалось под руку и ударила… Только один раз! Он сказал: «Ой!», отступил назад и упал… Я лопату бросила и к дороге. А после опомнилась: это же не он. Не Серёжа! Я назад… Думаю, может, помощь нужна. Но… — Она внезапно осеклась…
ЇЧто же вас остановило?
Артюхова вздохнула, вытерла ладошкой глаза, сказала проникновенно.
— Другой человек там был! Вот. Честное слово!
Перед отъездом в аэропорт Цурцумия отвёз Дудина на берег моря искупаться. Жара начинала спадать, но клонившееся к закату солнце ещё сияло вовсю и нагретая за день вода приятно нежила тело. Дудин шумно нырнул, ощутив проникающую во все поры свежесть, проплыл немного под водой, вынырнул, блаженно расслабившись, забыв на миг обо всём на свете, и брассом заскользил к буйкам.
Когда он выбрался из воды, отфыркиваясь и с наслаждением оглаживая себя ладонями, Цурцумия (сидел, подстелив газеты, на берегу), сверкая улыбкой, сказал:
— Хорошо? Приезжай почаще, дорогой.
— Только уж лучше по другому поводу, — откликнулся Дудин, перешагивая через крупные камни- голыши.
Такими же камнями, плотно утрамбованными, был вымощен участок дорожки около гаража, на которой нашли труп Мальцева. Мысли Андрея вернулись к обстоятельствам дела. Если всё, что говорит Артюхова, подтвердится, первоначальная версия следствия летит к чёрту и придётся начинать второй раунд. Он заспешил одеваться, прокручивая в памяти видеоленту заключительной части их разговора.
«Другой человек там был! Вот. Честное слово!» — «Да ну? (Скептически). Очень интересно. И что же он делал?» — «Я, когда подходила, смотрю — чья-то тень. Я думала вначале, это тот поднимается. А после слышу, он с земли кричит: „Ты что, Ермолай?!“ А другой его — ррраз! Аж лопата звякнула… И стон…» — «Вы уверены, что всё происходило именно так? Описать этого другого человека можете?» — «Нет, я его не разглядела! Темнело уже…» — «А он мог вас видеть?» — «Не знаю. Я за кустом остановилась. Там куст растёт». («Тут она сказала правду. На пустыре метрах в тридцати от гаража есть куст, и действительно около него обнаружены её следы».) — «Значит, незнакомый вам человек ударил лежащего на земле Мальцева — и что дальше?» — «Дальше ничего. Я сильно испугалась и убежала». — «Почему вы считаете, что слышали голос Мальцева, а не того, другого?» — «Так ведь голос-то был слышен с земли… И потом, вы же сказали, Мальцева не Ермолаем зовут!» — «Ещё один вопрос: откуда у вас деньги на эту поездку?» — «Родители прислали… И Гоги не жмотничал…» (Теперь она сидела смирно, прикрывая ладонями вылезающие из-под короткого пляжного платьица неуместные коленки. В облике её проступило что-то
