позади заболоченного поля. Тогда «бесценок» стоил мне каждого свободного пенни и огромного залога, — сухо добавил он, но я решил рискнуть, надеясь, что мой бизнес наладится и через двенадцать месяцев я буду при деньгах.
Кей кивнула.
— Он стоил таких затрат, — задыхаясь, пробормотала она.
Митчелл улыбнулся.
— Кое-какую работу я сделал сам, но преобразила это место, конечно, целая армия плотников, строителей, сантехников, садовников и других рабочих. Входите и взгляните.
Едва они ступили на круглые каменные ступени лестницы, ведущие к парадной двери, как та распахнулась и Кей увидела высокого, представительного мужчину.
— Мистер Грэй, мне показалось, я услышал, как подъехала машина.
Оставив эти слова без ответа, Митчелл произнес:
— Генри, это молодая леди, о которой я тебе говорил. Кей Шервуд. Кей, познакомьтесь с Генри, моим домоправителем.
Домоправителем? Великосветским тоном с ноткой ликования Генри произнес:
— Очень рад познакомиться, миссис Шервуд. Я уже давно хочу увидеть женщину, которая поставит мистера Грэя на место, и, позвольте заметить, я думаю, что сегодня вам это великолепно удастся.
— Нет, не позволяю, Генри. — Речь домоправителя позабавила Митчелла. — Поверь мне, миссис Шервуд не нуждается в поощрении.
Кей надеялась, что они не заметили, как сильно она удивлена. Она протянула руку домоправителю, который, очевидно, был также другом.
— Спасибо за доверие, Генри. Я попытаюсь оправдать его.
— Не сомневаюсь, миссис Шервуд.
Голубые глаза весело поблескивали, и, глядя на привлекательное лицо, она поняла, что Генри, несмотря на копну седых волос, отнюдь не стар.
— Сначала я покажу миссис Шервуд дом, Генри, а потом мы бы хотели, чтобы ты подал коктейли в гостиную. — Митчелл, очевидно, решил, что ее беседа с Генри несколько затянулась; он взял Кей за локоть и направил в дом.
Она оказалась в зале с высоким потолком. Стены, обшитые дубовыми и ясеневыми панелями, светлый деревянный пол, приятное ощущение света и простора. Воздушный стильный вид, искусно подчеркнутый зеркалами и стеклом, блестящим деревом и чистыми линиями.
Изящная гостиная в приглушенных тонах с умелым использованием тканей и индийских драпировок, семейная гостиная, комната для завтрака, столовая и огромная кухня.
Восемь спален, и у каждой собственная цветовая гамма. Огромная главная спальня, выполненная в кофейно-кремовых тонах, вызвала у Кей чувство особой неловкости. Она была бесстыдно мужской: гигантская кровать с водяным матрасом явно сделана на заказ; ванная с душем в углу и джакузи, отдельной сауной и парной сами по себе вызывают чувственные ощущения. Сцены, в которых Митчелл нежится на кровати с какой-нибудь роскошной обнаженной красоткой или предается удовольствиям греховно приятных сражений в душе или ванне, буквально мелькали у Кей перед глазами, и к тому времени, когда он вновь сопроводил ее в гостиную, она вся горела и задыхалась.
Когда Генри принес им коктейли в гостиную, Кей заставила себя дышать глубоко и спокойно. По взгляду, задержавшемуся на ее лице, она поняла, что у нее все еще горят щеки.
Он вполголоса обратился к Митчеллу:
— Я немного уменьшу отопление, мистер Грэй. Ужин будет подан через двадцать минут.
— Прекрасно, Генри.
Митчелл откинулся на спинку стула напротив Кей, спокойный и, очевидно, довольный всем на свете. Он снял кожаную куртку, оставшись в темно-синей рубашке, цвет которой подчеркивал пронзительную голубизну глаз, а расстегнутый ворот намекал на волосатую грудь.
— Вы не сказали, что Генри — мужчина. — Кей сразу поняла, как глупо это звучит, и поспешно добавила: — Я хочу сказать, что мне показалось, будто вашим домом управляет женщина.
Он насмешливо поднял брови.
— В наш век сексуального равноправия? Стыдитесь, Кей!
Она натянуто улыбнулась.
— Похоже, вы давно знаете друг друга. — Она вновь попыталась завязать разговор. Грэй лениво разглядывал ее.
— Десять лет, — спокойно подтвердил он. — Генри был одним из лучших шеф-поваров в Лондоне и зарабатывал тогда кучу денег.
Кей слегка нахмурилась.
— Тогда почему… — Она внезапно умолкла, боясь, что он неправильно истолкует ее слова.
— …почему он здесь и работает на меня? — договорил Митчелл, ничуть не смущенный. — Это длинная история.
— У нас двадцать минут, — упорствовала она, обуреваемая неодолимым любопытством.
Митчелл, прищурившись, посмотрел на нее.
— Это не моя история, — твердо сказал он. Но вы же друзья.
— Да, мы друзья. Генри благородный человек, и мне редко приходится встречать таких, как он.
Кей допила коктейль. Она посмотрела на большие окна, не задернутые портьерами, и увидела залитый светом внутренний двор с садом и деревянной платформой, в которой для удобства свисающей магнолии была вырезана одна секция. Каменные плиты на засыпанной гравием земле, большие камни, вистерия, азалии, вишневые деревья и простая садовая мебель.
Митчелл проследил за ее взглядом.
— Здесь очень уединенно, — тихо сказал он. — С мая по октябрь я часто завтракаю там. В следующий раз вы должны приехать днем. У озера есть спокойное местечко, которое вам понравится. Там постоянно живут утки.
— У вас есть озеро? — удивилась Кей, не обращая внимания на «следующий раз».
— Маленькое, — лениво уточнил Митчелл. — Летом мы часто устраиваем там барбекю; это солнечное место.
— У вас на самом деле есть все, — небрежно заметила Кей, стараясь скрыть раздражение.
— Вы не одобряете, что человек наслаждается плодами своего труда?
— Нет, конечно, — попыталась оправдаться она. — Но очень многие упорно работают всю жизнь и не имеют ни гроша за душой.
— Это правда, — согласился он, устраиваясь поудобнее. — Но я бессилен исправить это. Ваша мама рассказала мне, как она поселилась с вами и вашими детьми. Она добавила, что вы ее опора, надежная как скала. Правда, вы выглядите слишком хрупкой, чтобы быть кому-то опорой, но я начинаю понимать, что в вашем случае внешность обманчива, — задумчиво пробормотал он, и в его голосе вновь зазвучали чувственные нотки. — Это смелое решение — оставить работу, квартиру и возвратиться к матери, чтобы заботиться о ней.
Кей посмотрела ему в глаза.
— Если бы мама услышала ваши слова, она бы вытянула из вас кишки и сделала из них подвязки, — сухо сказала она. — У мамы был тяжелый период, но о заботе в физическом смысле не было и речи. Мама не слабая, на самом деле в душе она сильная женщина.
— Вы, должно быть, очень ее любите.
— Конечно. — Кей удивленно посмотрела на Митчелла. — Она же моя мать.
— Одно не всегда вытекает из другого. — Он сделал глоток, пристально глядя на нее.
Кей поняла, что он имеет в виду свою мать, и у нее перехватило дыхание.
— Я тоже так думаю, — согласилась она, оглядывая гостиную. — Знаете, мне кажется, что весь первый этаж моего коттеджа поместится в этой комнате. Вы, должно быть, устраиваете здесь шумные вечеринки.
— Оргии, — поправил Митчелл с чувственной улыбкой, от которой ей стало трудно дышать. — Не хотите ли присоединиться?
