Почему-то он считал, что, путешествуя в мягком вагоне, нужно непременно пить коньяк.
Когда проводник появился с бутылкой и стаканом, Кол искоса взглянул на соседа, поглощенного чтением журнала «Медведь», и, поддавшись порыву, сказал:
– Еще один стакан, пожалуйста. Молодой человек поднял голову и, улыбнувшись, заметил:
– У меня есть шоколад.
Через полчаса Кол уже называл соседа Василием и рассказывал ему историю своей жизни: упомянул, что его жена – известный рекламщик. И что сам он едет в Петербург как представитель знаменитой «Олеси». Кто не видел рекламы грунтовых помидоров с Канар, марокканских апельсинов, манго, авокадо, киви…
– Понимаешь, – говорил Кол, – это фирма очень широкого профиля. Мы покупаем крупным оптом фрукты, нектарины там разные, бананы, а затем распродаем средним и мелким оптом в магазины, палатки. Это раз. – Он загнул мизинец на левой руке. – Мы занимаемся цветами, транспортными перевозками открыли салон красоты в Митине и «секонд-хэнд» в Бутове. Вот недавно с чехами насчет ювелирных изделий договорились…
Пальцев на одной руке не хватило. Василий был поражен:
– Да, вы неплохо раскручиваетесь. А в Питер ты зачем? Филиал открывать?
– Да нет. Самое главное – фрукты в Барбалетте получить. – Колу очень нравилось звучное название одного из питерских портов. В детстве ему грезились крюйсели, брамсели, вода в подветренных шпигатах, но то были мечты. Теперь же, имея в кейсе карго-план и коносамент на фрукты, он считал себя настоящим морским волком.
– Большой груз? – полюбопытствовал Василий.
– Сорок восемь палет, – с важным видом отвечал Николай, – как раз на две машины; в основном из Португалии – груши, виноград. Но штука в том, что весь товар на нижнем твиндеке, а во Флиссингене десять палет французских яблок добавили. На них дополнительный коносамент вчера только факсом пришел.
Кораблик-то – будь здоров, пятитысячник. Если погода плохая, целую неделю разгружать будут, пока до моих груш доберутся. А яблоки надо сразу забирать, их последними грузили, так что прямо в горловине трюма застропленные стоят; люк открыл – и дергай. – Николай помолчал. – Вот и получается ни то ни се: на полмашины всего. Придется яблоки в порту на складе держать, пока остальное вытащат.
– Надо же… – Василий стал проявлять соучастливую заинтересованность. – И почем твои фрукты?
– Грубо говоря, штука за палет.
– Это, выходит, все вместе, считай, пятьдесят тысяч баксов! Здорово! Твой корабль когда приходит? Завтра?
– Нет, в воскресенье только. Пока мне надо поискать покупателей на чешский товар; вот образцы везу, – кивнул Кол, указывая под лавку.
– Да, правильная у вас политика. Знаю по собственному опыту. – Василий снова улыбнулся, отломил кусок от шоколадки и поставил на стол пустой стакан.
«Юбилейный» кончился. Это был знак того, что пора закругляться. Но спать почему-то не хотелось. Василий смотрел на Кола с таким искренним восхищением и с такой готовностью слушал рассказы о перспективах деятельности «Олеси»…
– Да, хорошо бы еще. – Кол поднялся и отправился в купе проводников, откуда вскоре вернулся с бутылкой на этот раз «Белого аиста».
– Надо было брать «Юбилейный», – прокомментировал его появление Василий, – «Белый аист» часто бывает паленым.
– Прости, не знал, – радостно улыбнулся Кол и разлил коньяк по стаканам.
– За чешскую бижутерию! – улыбнулся Вася. Но Кол пить не стал и даже поставил стакан на столик.
– Обижаешь, друг, – сказал он. – Это не бижутерия. Думаешь, стекляшки какие-то. Ничего подобного – рубины в золоте. Очень оригинально и красиво. У нас таких еще не знают.
– Настоящие рубины? – с улыбкой спросил Вася.
– Ну разумеется, настоящие! Рубиновая щетка. Это тебе не гранаты какие-нибудь. Драгоценные камни. Потрясающе красиво. Катя, моя жена… Да что я говорю. Сам посмотри.
Он резко поднялся, вынул из-под полки кейс и водрузил его на стол, чуть не свернув бутылку, которую ловко подхватил Василий.
– Вот, – сказал Кол, расстегивая кейс.
Внутри оказался покрытый черным бархатом картон с прикрепленными к нему украшениями: серьги, кулоны, броши, кольца, колье.
Василий с интересом разглядывал шакутинские драгоценности.
– А вот проспект. – Кол с гордостью помахал яркой книжечкой. – Здесь все указано: проба, вес до сотых грамма. В Москве у нас уже есть несколько точек.
Теперь еду в Питер – будем искать новые рынки сбыта: похожу по художественным салонам, по комкам.
– А документы у тебя на них есть?
– Какие документы?
– Золото все-таки. Я, как Остап Бендер, чту Уголовный кодекс. А там есть статья сто девяносто первая. Незаконный оборот драгоценных металлов и драгоценных камней.
Оборот был для Кола неожиданным.
– Да ладно, все этим занимаются, – бодро продолжал Василий. – Считай, тебе крупно повезло. Это, правда, не наш профиль. Но один мой друг держит несколько магазинов антиквариата. Знаешь лавку на Невском? Это его. Я думаю, он заинтересуется. Сейчас дам тебе телефон… Хотя лучше я с ним сначала сам переговорю. Завтра с утра и свяжусь.
– Это было бы здорово, – обрадовался Кол. – У меня есть кое-какие наводки, но лучше, когда через знакомого человека.
Кол аккуратно сложил бархатные дощечки с украшениями обратно в кейс, но прятать под скамью не стал, а поставил просто под стол.
– Ну что ж, за чешские бриллианты – улыбнулся Василий, поднимая стакан.
– За успех! – подхватил Кол и выпил одним махом. Он поморщился, еще раз взглянул на этикетку бутылки и заметил:
– А ты прав: «Юбилейный» был лучше.
– Я же тебе говорил, – развел руками Василий и снова поднял стакан. – Давай теперь за фрукты и овощи.
– Безусловно! – сказал Кол и снова выпил. Через несколько минут его внезапно потянуло в сон.
«Устал я чего-то», – успел подумать Кол, прежде чем провалился в пустоту.
Когда через десять минут полномочный представитель фирмы «Олеся» захрапел, не успев даже как следует раздеться, Вася взял в руки длинную узкую бутылку из-под «Белого аиста» и, задумчиво рассматривая этикетку, сказал вполголоса:
– А коньяк-то и точно паленый…
Ангелина Степановна Аникина никогда не падала в обморок. Не из слабонервных. А уж чего она только не навидалась, работая вокзальной уборщицей.
Трупы? Не перечтешь. Одних бомжей сколько помирает. И все норовят скапутиться именно на вокзале! И ей ли, Линке Аникиной, крови бояться? Видала и поножовщину, и белую горячку, раз даже роды принимала.
Но такое!
В то утро Ангелина Степановна убирала в электричке, прибывшей из Гдова.
Выгребла воз банок из-под пива и кока-колы, сигаретные пачки, набрала целую сумку бутылок (все добыча) и собиралась уже уходить, когда вдруг почувствовала странный запах" вонь не вонь… Так пахнет на задворках мясных рядов. То ли гнилая кровь, то ли мясные помои…
Прошла по вагону, посмотрела под лавки – все вроде чисто. «Мясо, что ли, кто забыл?»
Запах шел явно из заднего тамбура. Ангелина Степановна выглянула туда, но ничего не обнаружила. Однако, как в детской игре «горячо – горячее – совсем горячо», носом почувствовала, что находится совсем рядом от источника зловония.
