«В кабину, наверно, забирались, сволочи! – дошло до нее. – И как попали туда, паршивцы!» Продолжая ворчать, она дернула за ручку двери. У Ангелины Степановны имелся и железнодорожный ключ (хоть он ей и не полагался), но сейчас он не понадобился. Дверь в кабину легко подалась с первого толчка.. Ангелина Степановна заглянула внутрь… и отшатнулась с диким криком ужаса. Вскочила в вагон, мешком рухнула на лавку. И на миг потеряла сознание. Это произошло с ней впервые в жизни.
Через несколько минут уборщица, шатаясь, вышла из электрички. Носильщик дед Григорий, готовый выкрикнуть обычное: «Ну, Л инка-картинка, поправимся!» – с обидой пробормотал: «Вишь, одна уже где-то успела…»
Ангелина Степановна молча брела по рельсам, но лишь только открыла дверь отделения милиции, как тут же с ходу заголосила, будто в ней открылся клапан:
– Ой, ребятушки родненькие! Там! Там!
– Что там? – ухмыльнувшись, спросил дежурный по отделению капитан Селезнев. – С перепою, что ли, бабка?
– Да какой перепой! – махнула рукой Аникина, приходя в себя. – Там, в электричке, убийство.
– Серьезно? – переспросил Селезнев.
– Еще бы не серьезно! Кровищи-то, господи… У меня аж ноги подкосились.
– Ладно, посмотрим сейчас, что там у вас за убийство. – Капитан встал и вызвал из соседней комнаты молоденького лейтенанта:
– Вот, Полищук, пойдешь с этой гражданкой. У нее какие-то подозрения.
– Какие подозрения! – завопила Аникина. – Убийство, вам говорю. Не иначе, маньяк…
При слове «маньяк» лейтенант заметно побледнел, а капитан рассмеялся:
– Меньше ужастиков по телевизору смотрите, гражданочка. Ладно, идите с сержантом. Пусть пойдет посмотрит, что там за маньяк.
– Но ведь если и правда убийство… – стал возражать Полищук, который еще не успел освоиться с тем, что правила, которые им вдалбливали в школе милиции, эти незыблемые законы мироздания, можно преспокойно нарушать. По устному заявлению гражданки о том, что произошло убийство, обязан был выйти наряд милиции, состоящий из трех человек: офицера и двух сержантов.
– Я туда не пойду! – решительно заявила Ангелина Степановна. – Только с вами!
– А в отделении кто останется? Пушкин? Ладно, попрошу Чекасова посидеть, – проворчал Селезнев.
Они подошли к последнему вагону гдовской электрички. Уборщица замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась.
– Дальше не пойду, – сказала уборщица. – Сами смотрите.
Слава Полищук нерешительно шагнул вперед и тоже встал. Капитан Селезнев осмотрел его с ног до головы и с усмешкой заметил:
– Ну даешь, парень! Чего в милицию-то шел, подался бы в парикмахеры или портные. Тоже мне, дамский мастер. Лучше бы сегодня Власенко & наряде был.
Последние слова Селезнев произносил, открывая дверь, ведущую в заднюю кабину. Он сделал было . шаг вперед, осекся и только бессильно выругался сквозь зубы. Полищук, вошедший вслед за ним, через минуту уже травил на рельсы, едва успев выскочить из вагона на улицу.
– Дела, японский бог, – пробормотал Селезнев. Он был опытным оперативником и не раз выезжал на место преступления. Навидался и «поплавков», и «подснежников». Но тут он увидел такое, от чего даже у него кровь остановилась в жилах. Задняя кабина машиниста напоминала скотобойню и средневековую пыточную камеру одновременно. Все было залито успевшей почернеть кровью. А на грязном полу, прямо под ногами, в клочьях перемазанной кровью одежды лежало изуродованное, искромсанное тело.
Селезнев тихо закрыл дверь кабины и спустился вниз.
– Ваша фамилия, гражданка? – спросил он у Ангелины Степановны.
– Аникина, – ответила та.
– Вот что, Аникина. Пойдете со мной, вы должны дать показания. Полищук, останешься здесь до приезда оперативно-следственной бригады.
– А может… – взмолился Славик.
– Никаких «может». Я тебе сказал – ты в милицию пришел работать, а не в салон дамским мастером. Так что выполняй!
Капитан повернулся и быстрым шагом пошел в отделение. За ним семенила Ангелина Степановна, бормоча под нос: «Тут без пол-литра не разберешься».
Сто граммов действительно сейчас бы не помешали.
– Летят две бабы-яги, одна наша, вторая американская. Наша как обычно: ступа, метла. А заморская шушера летит сама собой. Наша спрашивает: «Ты что, реактивный двигатель поставила?» А американка: «Деревня ты, совсем от жизни отстала. У меня прокладки с крылышками».
– Ну, Санька, у тебя что ни день новый анекдот. Ты их что, сам сочиняешь?
– Спасибо за комплимент, Витюша, – рассмеялся Саня. – Если бы я мог каждый день сочинять по анекдоту, разве я бы сейчас ехал с вами? Я бы на сцене выступал, как Жванецкий с Петросяном. Кстати, мы сейчас куда?
– Транспортники вызвали. Убийство…
– Что-нибудь известно?
– Нет. В электричке женщину задушили и расчленили, я так понял…
Виктор замолчал, а Санька только покачал головой. От веселости не осталось и следа. Через некоторое время он спросил:
– Садист?
– Кто его знает…
Когда бригада оказалась на месте преступления, разговоры смолкли. Все происходило быстро и без лишних слов. Задняя кабина машиниста была тщательно сфотографирована, все детали описаны. Понятых привели особых – с железными нервами. Затем настала очередь криминалиста Виктора Дикуши и судмедэксперта Александра Попова.
– Да, – мрачно сказал Виктор, осматривая останки. – Кто-то решил поиграть с нами в головоломку «Сложи человека».
Санька молча присел на корточки перед тем, что было когда-то головой живого человека, и поднял с лица спутанные пряди волос.
– Так, – медленно сказал он, – смерть наступила в результате потери крови из поврежденной аорты. Загрызли, другими словами. А расчленяли труп уже после смерти. Ей, по крайней мере, было все равно. Гуманизм, черт побери!
Виктор Дикуша орудовал кисточкой и рыжевато-желтым порошком.
– Вот что значит «профи», – Назидательно говорил бледному Славе Полищуку капитан Селезнев, – никто из них и глазом не моргнул. И ведь все люди, у всех нервы. А ты блевать сразу…
– Запах-то такой… – пробормотал бледный Славик.
– Да, – кивнул Селезнев, – запах есть, это точно. Хорошо, еще осень, прохладно, а если бы летом в жару, вот тогда бы…
– Ну что скажете, Александр Михайлович? – спросил он у судмедэксперта, который с задумчивым видом вышел из вагона, вытирая на ходу руки носовым платком. – Закончили?
– Нет, – покачал головой Попов, – вышел отдышаться. И подумать надо.
Он медленно стал прохаживаться вдоль вагона. Потом, как будто до чего-то додумавшись или связав между собой какие-то факты, поспешил обратно, легко вспрыгнув на подножку.
– Опять висяк на нашу голову, – ворчал Селезнев. – Подарочек для Жеброва.
Он-то думал хорошую отчетность дать в конце года…
– Но такими делами должен заниматься Уголовный розыск, группа по особо тяжким преступлениям, – сказал Полищук.
– Думаешь, им охота на себя это дерьмо вешать? – проворчал Селезнев. – Да я этого маньяка собственными руками придушил бы.
– Для этого его надо найти, – глубокомысленно ответил Славик.
