откроется. Какой же тогда штурм, если стена на месте останется?» – «А где порох заложен, папаша? Ты ведь на суде говорил, что у Бургундской башни место для закладки, а оно пустое!» – «Это сначала мы там хотели порох заложить, место приготовили, а потом решили, что лучше снаружи. Там есть крепостная калитка. Так вот от неё двадцать шагов вправо, у самой воды подкоп. Стена там очень плохая, особенно дальше, где прямо в воде стоит. Известь вся вымыта, в одном месте рванешь – всё рухнет». – «Ладно, говорю, я свое слово держу, папаша. Щеколду сейчас отодвину, сам уйду, а ты выбирайся как хочешь. На палубе сейчас никого нет, а на других кораблях тебя никто не знает». Ну вот, отодвинул я щеколду и ушёл, а папаша, стало быть, тут же исчез, даже я его не заметил.
– Герой, – говорю. – Ну хорошо хоть о взрыве узнал. Значит, сегодняшней ночью?
– Сегодняшней ночью.
– Голубя в город послали?
– Да в том-то дело, что нет. Я ведь ещё ничего не сказал.
– Как так? – изумился я.
– А как я скажу, подумай? Значит, признаться, что папашу я выпустил? Вдруг меня за это повесят? Вот я и кинулся в Дельфт на попутной лодке. Думаю, скажу адмиралу, а тот уж и передаст.
– Да ты понимаешь, что натворил! – закричал я. – Скоро темнеть начнет, а мы ещё здесь! Засветло не успеем! А в темноте какой голубь!
– Успеем, ничего, успеем, – бормочет Лис, а сам заикается от страха. – Сейчас вот садимся в любую лодку – и туда. Как-нибудь да поспеем.
Мы кинулись на поиски. Беспризорную лодку, правда, быстро нашли, а вёсла стащили у пристани. К лодке они не подходили, но кое-как мы воткнули их в уключины.
Через полчаса мы уже гребли по фарватеру Влита на Лейден. До Зутервуде ещё не меньше полутора часов. За это время темно станет – выколи глаза. Если не будет луны, так и с фарватера можно сбиться – кругом сплошное море затопленных польдеров.
Вышло – хуже нельзя. Темнота навалилась сразу, небо глухое, ни месяца, ни звёздочки. Лис говорит:
– Давай забирай вправо. Зутервуде правее Влита.
Забирали мы вправо, забирали и окончательно сбились. Несколько раз натыкались на незатопленные островки земли. То дом вдруг надвигался из мрака, то дерево. Но ни одного огонька, люди ушли из этих мест. Три раза путь преграждали плотины, и мы долго шли вдоль, чтобы потом свернуть в какой-нибудь канал.
Мы заблудились! Руки истёрли в кровь, отчаялись. Я говорю:
– Эх, рыжий! А вдруг папаша твой сразу к испанцам подался и сказал о взрыве?
– Нет, – говорит Лис. – Я знаю папашу. Он побоится. Скажет о взрыве, а его нет. Испанцы за это не помилуют.
– Да как же нет взрыва? Теперь только и слушай, как грохнет.
– Не знают всё равно испанцы. Папаша туда не пойдет. Он осторожный. Нет, не пойдёт папаша.
Ладони просто горят. Мы отдыхаем, а потом снова гребём. Всё ждём – вот-вот покажутся огоньки флотилии. По нашим подсчётам, и полночь давно прошла, но ничего не слышно. А ведь мы крутимся, может быть, милях в двух, а может быть, в трёх от Лейдена, так что и выстрел дошёл бы до нашего слуха.
Я оторвал кусок от рубашки и перетянул ладонь, но боль ничуть не унялась, кровь пропитала лоскут. Пускай болит! Пусть ноет спина и сводит ноги! Только бы не думать ни о чем! Ни о Караколе, ни о Лейдене, где порох заложен под стену. Лучше я буду вспоминать отца! Вот он, высокий, исхудавший, подходит ко мне, поднимает на руки… У меня есть отец!..
Вдруг слева раздался грохот. Такой утробный, как бы из-под земли. Стена! Мы разом перестали грести.
– Проклятье! – сказал я. – Взорвали!
– Взорвали, – шепотом повторил Лис.
Долго мы слушали молча. Тишина. Может, не стену взорвали? Нет, ее. Негромко так рвануло, но основательно, даже лодка слегка качнулась. Что сделают испанцы после взрыва? А горожане? И широкий ли пролом в стене?
Тут показалось, что лодку слегка понесло вбок.
– Течение! – сказал Рыжий Лис. – Мы в реку попали.
И точно. По мелкой воде угодили в глубокую. Какая же это река? Неужто Рейн? Стало быть, мы давно проскочили Зутервуде, сделали такой крюк, и теперь нас несёт в Лейдердорп, прямо к полковнику Вальдесу?
– Это Рейн, не иначе, – сказал Рыжий Лис. – Видишь, как волокёт.
Мы уже собрались бороться с течением и поворачивать на Зутервуде, как впереди увидели неясное свечение, какое-то мигание.
– Стой, – говорю, – вот дерево, давай причалим, залезем и оттуда посмотрим, чтобы не путаться больше.
Мы привязали лодку к толстому суку, висевшему над водой, и по нему перебрались на дерево. Лезть вверх по ветвистому толстому стволу было не трудно – только ноги переставляй. Мы забрались высоко, где листья пореже, и увидели вот что.
Далеко в темноте ночи медленно плыли сотни светлячков. Они текли струйками, сливались, вертелись хороводами, снова распадались и соединялись вновь, вытягиваясь в длинное шествие.
