Наш класс занимается благотворительностью, мы опекаем детей из неблагополучных семей, берем над ними шефство. Помогаем, кто чем может – одеждой, едой, деньгами…
– Благое дело делаете, – одобрил Леопольд.
– Вот недавно мы вызвались помочь одной девочке – Ляле. Всем классом собирали ей подарки. – Лизка запнулась. – Все что-то принесли, вещи, деньги от родителей, а я в стороне осталась. Папка с мамкой в отъезде, денег мне попросить не у кого. Конечно, можно было бы у Катарины в долг попросить, но не такой я человек, чтобы у посторонних людей одалживаться! Это ведь ответственность большая! Нет, не люблю я этого, а Ляльку так жалко, мне так хотелось ей деньгами помочь.
Леопольд Самуилович подошел к двери.
– Сколько тебе денег надо, Лиз?
– А сколько не жалко, только вы не вздумайте, я у вас все равно ничего не возьму. Нет, и не упрашивайте!
– Но я хочу внести свой вклад. Мы никому об этом не скажем, сохраним все в тайне.
– Ляля будет вам очень благодарна, Леопольд Самуилович. Если вы не от сердца отрываете, то я возьму, ладно уж.
Леопольд вышел в коридор. Вернулся он, держа в руках несколько стодолларовых купюр.
– Лиз, этого хватит?
– Елки! Да вы меценат! Большое спасибо, и от меня, и от Надьки.
– Не за что, Лиз, а Надя – это кто?
– Надя? Так, это… Надежда! Ну, помните, как в песне поется: «Надежда – мой компас земной, а удача – награда за смелость…»? Ну, и так далее. Я пойду, помогу Наталье на кухне. А то живу у них, ем, пью, а совесть меня так и мучит, приходится помогать им по мере сил по хозяйству. А Розалия Станиславовна сейчас выйдет, удачного вам вечера.
– До встречи, – кивнул Леопольд.
Лизка выбежала из гостиной и, пересчитывая на ходу деньги, натолкнулась на Розалию.
Увидев в руках Волковой купюры, свекровь насторожилась:
– Откуда у тебя деньги?
– Ой, Розалия Станиславовна, выглядите обалденно. Платье – супер!
– Кто дал тебе деньги?
– Какие деньги? А-а… Эти? Так они не настоящие, это закладки. Хотите, подарю их вам?
– Оставь себе. – Розалия посмотрела в зеркало, потом повернулась боком и спросила: – Я не слишком толстая?
– Вы?! Тростинка! Соломинка! Худышечка! Дистрофичка… Кхм… Последнее забудьте.
– Нет, я толстая, – капризно протянула Розалия.
Положив деньги в карман, Лизавета критически осмотрела свекрищу и, сложив руки на груди, деловито изрекла:
– Мне бы так в вашем возрасте выглядеть!
Свекрища кокетливо отмахнулась:
– Кто тебя научил льстить? Впрочем, не важно, настроение ты мне подняла.
– Правда? А может, тогда уединимся на пару минут в вашей комнате? Разговор есть.
– Срочный?
– Ага. Розалия Станиславовна. – Лиза взяла свекровь за руку и толкнула дверь ее спальни, – надо оказать материальную помощь одной девочке. Ляля – беженка с Урала, у нее очень трудная судьба…
– Матвей, я не буду ходить вокруг да около, скажу прямо – мне кажется, что Антонину убил Аркадий.
Мазуров сломал неприкуренную сигарету.
– Второй день пытаюсь бросить курить, держусь из последних сил, вчера вечером меня так ломало, но я не сдался. Как вы считаете, мне удастся победить зависимость?
– Поговорим о вашей зависимости позже. Вы слышали, что я сейчас сказала?
Матвей кивнул:
– Слышал, и в сотый раз задаю вам вопрос: на каких основаниях вы причисляете Аркашку к убийцам?
– Основания есть, – осторожно ответила Катарина.
Матвей открыл пачку, вытащил сигарету и, вопреки ожиданиям Копейкиной, не сломал ее, а прикурил.
– А как же сила воли?
– С вами никакой силы воли не хватит, – протянул Мазуров. – Что у вас за основания?
– Аркадию было выгодно устранить Тосю.
– А смысл?
– После смерти Станислава Сергеевича вы с сестрой остались его наследниками, так?
– Да.
– После вашей смерти наследницей должна была стать одна Тося.
– Но я-то жив, – возразил Матвей.
– По чистой случайности. Аркадий хотел вас отравить, чтобы убрать с пути лишнего человека. Матвей, лишним человеком были вы, понимаете? Но произошло то, что произошло, – вместо вас погибла Тося. Планы Аркадия несколько нарушились, но все равно он остался при своих интересах.
– Аркашка остался ни с чем.
– По-вашему, получить солидный куш – это мелочи? Или вы не в курсе, что Меркин с Тосей расписались незадолго до ее смерти?
Мазуров разинул рот. Слова Катарины явились для него полнейшим откровением, причем откровением с огромным знаком минус.
– Как расписались, они же говорили…
– Судя по всему, их слова заметно расходились с действиями.
– Вам кто об этом сказал?
– Сам Аркадий. Я была у него, и знаете, мне совсем не понравился его тон. Меркин вел себя вызывающе, я бы даже сказала, нагло. Аркадий буквально выставил меня из квартиры, а ведь во время нашей первой встречи он казался таким спокойным, уравновешенным…
Матвей подошел к столику и снял телефонную трубку.
– Кому вы собираетесь звонить? Аркадию?
Мазуров молчал.
– Матвей!
– Значит, расписались, – прошептал он и положил трубку на рычаг. – Хитро! Аркашка давно планировал захомутать Тоську, ему было выгодно стать ее мужем. Сам он никто, и звать его никак, а у Тоськи – капиталы!
– Вы хотели сказать, у вашего отца были капиталы.
– Какая разница? – отмахнулся Мазуров. – У отца или у Тоськи… Отец все нам завещал, с собой на тот свет все равно ничего взять нельзя.
– Но Станислав Сергеевич был еще не старым мужчиной, он мог прожить не один десяток лет.
– Но он умер. Покончил с собой.
– Вы говорили, что не верите в самоубийство отца.
– Я уже не знаю, чему здесь верить, а чему нет. Катарина, что еще вам сказал Аркашка?
– Касательно чего?
– Вообще! О чем вы разговаривали?
– Да так. – Ката пожала плечами. – Мы и поговорить-то толком не смогли, Меркин сильно раздражался и постоянно хамил мне. Неприятный осадок у меня остался после визита к нему.
Матвей открыл бар, достал коричневую бутылку причудливой формы, две рюмки и, наполнив одну из них белой тягучей жидкостью, протянул Катарине:
– Выпейте.
– Что это?! – испугалась Ката.
