женщина... помнишь, Славик?... Та женщина с авоськой...
– Та женщина с авоськой была я, – выговорила Алиса. – У меня всегда были блестящие актерские способности. Я не хвастаюсь... вы сами видели. Я принесла этот пистолет, чтобы спасти Влодека... Мне не верили, когда я говорила, что он невиновен. Конечно, они не верили, они думали – да, его жена любит его, она будет выгораживать его до последнего. И тогда я сменила тактику – я изменила показания и сказала, что Влодек виновен. А потом... Потом я скомпрометировала себя... Доказала, что я лгала, когда говорила, что он убийца. И вот... вот он свободен!
– Но зачем же так? – пробормотал Евстафьев. – У меня были подозрения... эта женщина... но чтобы так... Вам не нужно было так рисковать. Ведь это чудо, что Кашалот подумал, будто суд Свиридова будет более коротким и жестоким, чем государственный суд.
– Я не могла рисковать, – выговорила Алиса, прижимаясь к Владимиру. – Ведь вы, Павел... думали, что он невиновен... надеялись на это, но даже у вас были сомнения. Ведь так?
– Да... но... Да, я понимаю, я думал... А вы, Алиса, вы твердо знали, что он – невиновен.
Тут Свиридов повернул к адвокату Евстафьеву и своим друзьям бледное решительное лицо и проговорил:
– Ничего ты не понимаешь, Паша. Ничего. Только она, Алиса, твердо знала, что я... виновен.
– Что-о?!
– Лену Котову убил я, – твердо произнес Владимир, – и это такая же истина, как то, что небо голубое, а солнце палит и обогревает... убийцу и его жертву.
Фокин и Маркин разинули рты.
– А что мне оставалось делать, если эта дура... стреляла сначала в мой портрет, а потом в мою жену? Я появился на пороге этого пляжного домика в тот самый момент, когда она стреляла в Алису. Я не хотел убивать ее, я хотел только не дать ей добить... Алису. Но рука, видно, дрогнула, – горько проговорил Владимир. – А потом я бросил этот клятый «Смит и Вессон» и бросился за бинтами и медикаментами...
– А я спрятала его, – сказала Алиса, – закопала. Он лежал в подполе, в том же пляжном домике.... без отпечатков Влодека. Потом я забрала и оставила на нем свои отпечатки. И отнесла тебе, Павел. А Влодек... разве он мог не понять, что когда я признала себя виновной в убийстве Лены... что это была – игра? Игра на его стороне?
Евстафьев встал со стула и покачал головой:
– Я никогда еще не видел такой сумасшедшей парочки, как вы...
– Только я одного не понимаю, – сказал Владимир, – почему Лена сказала, что не я стрелял в нее? Она ведь прекрасно видела, что это я – и никто другой...
Алиса посмотрела на него горьким и нежным взглядом переполненной любовью женщины и медленно проговорила:
– А тебе это до сих пор непонятно? И для чего она захотела быть похищенной – именно тобой? И почему она стреляла в твой портрет, над которым... я сама видела... она однажды плакала – она, самая испорченная и циничная.. Ну конечно... ведь вам, мужикам, все нужно объяснять...
