вчерашнего я чувствовал себя как выжатый лимон. Огромную психологическую нагрузку пришлось испытать, когда я попал в распоряжение следователя. Оказалось, что связно и логично изложить историю моих похождений невероятно трудно. Мы нервничали оба – и я, и следователь. Наконец он не выдержал и довольно враждебно поинтересовался, зачем мне нужна была «эта самодеятельность». Я не придумал ничего лучшего, как сказать, что с детства мечтал стать сыщиком. «Вот таких, как вы, и нужно в первую очередь наказывать!» – заключил следователь. Если бы не авторитет Гузеева, он, наверное, тут же засадил бы меня в тюрьму.
Освободились мы с Чеховым уже к вечеру, как говорится, усталые, но довольные. В тюрьму нас сажать не стали, и, самое главное, пленка с записью моего диалога с Заболоцким оказалась неповрежденной. После всего этого я пришел к Марине едва живой и, пообещав рассказать все утром, завалился спать.
– Значит, все наконец позади? – спросила Марина, присаживаясь на край кровати.
Я смущенно почесал в затылке.
– Понимаешь, – сказал я виновато. – Кое-что еще осталось… Но это уже неопасно! Просто Юрий Николаевич хочет сделать подарок своим бывшим сослуживцам. Сдать того типа, который значился у нас как «забинтованный». Одновременно он надеется, что удастся арестовать банду Щуки. Заниматься этим станет Гузеев, а мы просто будем вроде гидов… Только Чехов хочет попросить у тебя на денек машину… Ты не будешь возражать?
Глаза у Марины вдруг округлились и наполнились ужасом. Я тоже испугался и уже собирался взять свои слова обратно, но тут сообразил, что она смотрит на мою грудь. Пока я излагал свою просьбу, я сел, сбросив одеяло, обнажив таким образом торс, и именно он привел Марину в ужас. Я опустил глаза и увидел у себя на груди огромный кровоподтек, располагавшийся в области сердца.
– Господи, что это такое? – прошептала Марина, дотрагиваясь до моей кожи кончиками пальцев.
– Это бронежилет, – ответил я. – Если бы не он, в этом месте была бы дырка.
– Очень остроумно! – гневно сказала Марина. – Да я тебя теперь на шаг не отпущу! Пусть Чехов сам делает подарки своим сослуживцам!
– Но я же говорю, что теперь опасность позади! Мы просто покажем, где прячется беглый каторжник, и все…
– Вот пусть Чехов и показывает, – решительно заявила Марина. – У него наверняка синяков нет, вот пусть и показывает! А тебя я никуда не отпущу!
– Послушай, это же неудобно! – сказал я. – В конце концов, Юрий Николаевич лишился в результате этой истории своей машины! Это почище синяка. Ну, войди в мое положение…
– Я согласна рискнуть машиной, – сказала Марина. – Но видеть в тебе какую-то лишнюю дырку мне будет невыносимо! – Она опять с ужасом уставилась на мою синюю грудь.
Спрыгнув с постели, я поспешил одеться, чтобы пресечь дальнейшие спекуляции на моих травмах. Потом я присел рядом с Мариной, обнял ее за плечи и как можно проникновеннее сказал:
– Но пойми, стрельбы больше никакой не будет! В сущности, мы с Чеховым будем выполнять роль зевак… Действовать будут другие.
– Если тебе так хочется исполнить роль зеваки, я могу сводить тебя в выставочный центр или на Красную площадь! – категорически заявила Марина. – По крайней мере, ты будешь там под моим присмотром. Я и так не могу себя простить, что втянула тебя в эту историю!
– Ну что ты! – возразил я. – Было необыкновенно увлекательно!
– Я смотрю на это по-другому! – отрезала она.
В прихожей раздался звонок. Марина пошла открывать и вернулась с Юрием Николаевичем, выглядевшим удивительно подтянутым и энергичным. Он как будто забыл о своей потере. Но, как оказалось, не забыл и разговор начал с того, что попросил у Марины разрешения воспользоваться «Жигулями».
– Даже не заикайтесь! – сказала Марина. – Володя больше не будет ловить бандитов. Это мое последнее слово.
Чехов посмотрел на меня, и в его глазах мелькнул хитрый огонек. Но он тут же отвернулся и обратился к Марине с простодушнейшим выражением на лице:
– Каких бандитов? Чего он тут наговорил? Всех имеющих отношение к клинике бандитов еще вчера взяли. Я почему прошу у тебя машину, Мариночка? Нас с Володей на допрос вызывают. Так чтобы не метаться по метро… Как освободимся, так я его сразу обратно и доставлю, вместе с машиной… А насчет бандитов – наша миссия закончилась окончательно и бесповоротно!
Марина посмотрела в его суровые, честные глаза и смягчилась. Она даже пригласила Чехова позавтракать с нами, на что он немедленно согласился. За завтраком он шутил, говорил комплименты и почти не касался криминальных тем, а если и упоминал о них, то как о чем-то незначительном и давно забытом.
Уже позже, когда мы садились с ним в «Жигули», я недоверчиво спросил:
– Неужели Бухгалтера уже взяли?
Чехов усмехнулся.
– Как же! Суть в том, что мы должны приволочь за собой «хвост», чтобы прицепить и этот «хвост» тоже.
– Но ты же сказал…
Чехов иронически посмотрел на меня.
– Привыкай, что у мужчин должны быть свои маленькие секреты… Вот я, например, сказал вчера своей, что «Москвич» дал тебе – покататься…
Я с ужасом посмотрел на него.
– Но я же не умею водить машину!
– Вот и я жене сказал то же самое, – кивнул Чехов. – Говорю, машину взял, а управлять не умеет… Точно, говорю, врежется куда-нибудь!
– Слушай, ты в своем уме? – рассердился я. – Почему я должен отдуваться за твою машину?!
– Не расстраивайся, – успокоил меня Чехов. – Все будет прекрасно. Через недельку жена забудет, что у нас была машина. Потом я потихоньку буду внушать ей мысль, что она все равно старая и негодная, а потом…
– А потом ты признаешься жене, что соврал! – категорически заявил я.
Юрий Николаевич на секунду задумался.
– Очень может быть! – покладисто сказал он.
Несколько минут я молча переживал чеховское вероломство. Его супругу мне приходилось видеть всего пару раз и то мельком, но от этого ситуация становилась лишь щекотливее. Пока я дулся, Юрий Николаевич лихо рулил, что-то напевая себе под нос, пока я не обратил внимания, что мы едем куда-то не туда.
– Куда это ты едешь? – спросил я все еще сердитым голосом.
– В Нагатино, – объявил Чехов, делая вид, что не замечает моего неудовольствия.
– А зачем в Нагатино? – не отставал я. – И почему ты все время петляешь?
– А ты включайся в работу! – ласково посоветовал Чехов. – Для начала посмотри разок назад…
Я посмотрел. Если Юрий Николаевич имел в виду «хвост», то ни джипов, ни «Мерседеса» Щуки сзади не маячило. Я объявил ему об этом.
– Они поменяли машину, – сказал он. – Сегодня уже второй раз. От Вернадского нас сопровождал «Вольво», а на Профсоюзной они передали нас белой «Волге». Ребята взялись за дело всерьез. Они чувствуют, что сегодня им должна улыбнуться удача.
Я машинально потер грудь и подозрительно спросил:
– А не получится так, что она им действительно улыбнется? Я этого не переживу!
Чехов усмехнулся и понимающе посмотрел на меня:
– Если ты имеешь в виду, что они войдут с нами в тесный контакт, то вряд ли. Они уже дважды заставали нас в обществе Гузеева и испытывают теперь к нам стойкое предубеждение. Им, так сказать, во всем теперь видится рука спецслужб. Видишь, как они стали осторожны? Нет, раньше, чем они увидят рожу своего разлюбезного Бухгалтера, они себя обнаруживать не будут!
– За каким же чертом они за нами мотаются, если знают, что за нами стоит РУОП?
– Это ты у них спроси, – посоветовал Чехов. – Хочешь, я остановлю машину, и ты прямо у них спросишь? А если серьезно, то, наверное, касса была немаленькая… У них еще сохраняется надежда.
