солнце покидает синий небосклон. Зажигаются вечерние огни, рестораны и кафе ждут своих посетителей.
Григорий с Катюшей сидели в кафе на набережной. Перед девушкой стояла бутылка колы и мороженое, Григорий взял себе пива. Веселая молодежь за соседним столиком с интересом поглядывала на высокого темноволосого мужчину с забинтованной рукой, торчащей из-под полы дорогого кремового пиджака. Григорий перехватил любопытный взгляд одного из молодых людей, с пониманием поглядевшего на его исколотые пальцы. Парень быстро отвел взгляд и что-то зашептал на ухо своему соседу.
Крытый лениво отвернулся – компания не интересовала его совершенно. После того как с него сняли все обвинения, он уже ничего не опасался. Ему это стоило определенных усилий и расходов, но Григорий, после того как эпопея с ограблением храма и последующим шантажом отца Тимофея завершилась, решил еще задержаться в Крыму. Да и Катерине не мешало прийти как следует в чувство. Немало помог и Алексей.
Сейчас Крытый вспоминал вчерашний день...
Шел последний день Петрова поста. Григорий собирался в храм, когда в дверь неожиданно постучали. Открыв, положенец увидел Комара.
– Проходи, Леха, – радушно пригласил он приятеля.
– Да я, наоборот, за вами пришел, – немного смущаясь, ответил тот. – В храме праздничная служба...
– А мы с Катериной как раз туда и собирались, – улыбнулся Крытый.
Катюша как раз заканчивала сборы, покрыв волосы легким платком. Григорий выразительно глянул на часы, и девушка заспешила. Вскоре они вошли в ворота храма. Крытый посмотрел на источник, спасенный с таким трудом, и сердце положенца неожиданно наполнилось теплом. Комар тоже посмотрел туда и, похоже, их мысли перехлестнулись.
– Да, ради этого стоило рисковать, – тихо заметил он.
Крытый ничего не ответил, но мысленно согласился с приятелем.
Батюшка встретил их у дверей. Григорию было немного неловко от повышенного внимания к своей персоне, но отец Тимофей на сей раз был непреклонен.
– Григорий Иванович, и вы, Алексей... Только благодаря вам святыни вернулись к людям!
Уже стоя в церкви со свечкой в руках, Григорий услышал, как отец Тимофей в своей службе пожелал здравия ему, Катерине и Алексею. Неожиданно среди хора певчих он разглядел знакомое лицо. Когда Катюша успела присоединиться к ним – он и не заметил, был занят своими мыслями.
«Правильно все, – думал он, – можно „комок“ обнести, он потом снова „мясом“ обрастет. Но веры людей лишать нельзя! Это последнее, то, без чего человек жить не может!» Под куполом храма плыли чудесные голоса. Казалось, сами ангелы сегодня принимают участие в церковном хоре. И от этого на душе становилось безмятежно и легко.
Позже, после службы, батюшка Тимофей пригласил всех троих к себе домой.
Закончился пост, и можно было разговеться. Батюшка достал из погреба самодельного вина. На удивленный возглас Крытого он даже немного обиделся:
– А что, священники не люди, что ли? Тем более в праздник!
Он налил всем по рюмке, Катерина тоже была удостоена по такому случаю.
– Давайте за промысел божий, – произнес тост настоятель храма. Выпили по глотку, поговорили о том о сем, невольно вернулись к событиям последних дней. При воспоминании о племяннике батюшка невольно загрустил.
– На все воля божья, – вздохнув, заметил он. – Значит, так ему на роду написано.
– Значит, и мне на роду написано было помогать вам, – не удержался Рублев. – И что-то выбор господень пал не на самого, прямо скажем, благочестивого гражданина!
– Неисповедимы пути господни, – развел руками батюшка Тимофей.
Сейчас, сидя на террасе летнего кафе, он вспомнил вчерашний разговор и улыбнулся.
– Неисповедимы пути господни, – неожиданно для самого себя негромко повторил положенец.
