мог.
– Я к вам не кушать, – тут же отрезвила его Данилова.
Он выказал удивление, но предложил все же сесть за столик, за которым было, по его словам, намного удобнее разговаривать. Официанточка немедленно подошла к ним и спросила, что принести. Виктор пригладил свои жидкие волосенки, попросил кофе, а Дарья – горячего зеленого чаю.
– О, – тут же среагировал хозяин кафе, – вы решили бороться с жарой древними восточными методами?
Дарья ответила, что просто давно не пила зеленый чай и сейчас это именно то, что ей хочется.
– Если этого хочет женщина, значит, этого хочет бог. Так, кажется, говорят?
Данилова повесила на спинку стула миниатюрную сумочку и, положив пальцы рук на стол, побарабанила ими.
– У меня для вас новости, Виктор Борисович, – загадочным тоном произнесла она.
– Я надеюсь, это новости хорошие? А если у вас есть и плохие, то вначале давайте плохие, а только потом те, которые доставят мне удовольствие и сделают жизнь не столь мрачной.
– Вам ли прибедняться, жалуясь на мрачную жизнь? Вы все время в окружении людей и все время стараетесь кому-то что-то продать и у кого-то что-то купить. Не так ли?
– Да, – в глазах дядечки появился интерес, – я покупаю. Мне нужно как-то поддерживать оборот в своем маленьком бизнесе. Если у вас что-то есть на продажу, вы можете мне предложить.
– У меня информация.
– Сейчас это самое дорогое, – согласился Виктор Борисович, устраиваясь на стуле поудобнее. – И что за информация?
Дарья подумала, сколько он ей сможет заплатить за кота в мешке. Получилось очень мало. Стоило ли торговаться? Все же стоило, потому что она этим делом занялась из принципа, а, как выясняется, это приводит неожиданно к огромным суммам.
– Скажите, вы уверены, что янычар из слоновой кости стоил именно пять тысяч рублей?
– А, вы опять с этим. – Ей казалось, что толстяк сейчас потеряет всякий интерес к разговору, встанет и уйдет заниматься своими делами. – Что же вы в нем нашли?
– Это не я нашла, а еще до меня нашли. Если я вам скажу, что его настоящая, реальная цена не пять, а сто тысяч рублей, вы как к этому отнесетесь?
– Ну, это полный бред, – тут же отреагировал он.
Дарья открыла сумочку и выложила на стол вчетверо сложенный листок. Это была распечатка странички, которую она скачала с Интернета. Он развернул этот клочок бумаги и полюбовался на картинку, где были изображены еще несколько шахматных фигур.
– Здесь по-английски.
– Вам перевести?
Он покачал головой, полностью погружаясь в текст.
– Кто бы мог подумать, черт меня дери, – вымолвил он, дочитав до середины.
– Да вы на сумму посмотрите, – посоветовала Данилова.
– Сумма, сумма. Музейная оценка вовсе не означает, что работа стоит именно столько. Если эти шахматы выставить на аукционе, за них можно срубить и поболее того.
У Дарьи уже кружилась голова.
– Что, больше двух миллионов долларов? – прошептала она, опасаясь, что люди, сидящие за соседними столиками, услышат их разговор.
Виктор вернул ей распечатку.
– Знаете, – признался он, – я работал в Интернете и время от времени проверял по каталогам некоторые вещи, но, наверное, вам повезло. У меня просто терпения не хватило на все это. И, как выясняется, я просчитался.
– Где вы купили эту пешку?
Виктор Борисович потер одну ладонь о другую, затем полез в кармашек темно-бордовой жилетки, достал оттуда беленький носовой платочек, промокнул выступивший на лбу, несмотря на прохладу в помещении, пот, после чего погрыз верхними зубами нижнюю губу и только после этого начал рассказывать:
– Несколько лет назад... Нет, давайте не так, начнем с самого начала. В жизни мне, можно сказать, повезло. После окончания школы я смог поступить не куда-нибудь, а в МГИМО. Мечтал о дипломатической работе, о том, чтобы ездить по другим странам. И, можете себе представить, моя мечта сбылась. Я больше десяти лет провел в различных зарубежных поездках, из них три года проработал в посольстве СССР в Турции.
Восток богат всевозможными традициями. Там существуют целые кланы мастеров, например, ювелирных изделий, или тех, кто целыми поколениями производит на свет прекрасные ковры, кухонную утварь. Сама способность делать прекрасные вещи возводится в ранг почти религии, и поэтому на свет появляются приятные глазу работы.
Помню, я любил по воскресеньям ходить на базар и толкаться между рядов, высматривая что-нибудь для себя. Этого солдатика я присмотрел в один из своих походов. Продавал его, кажется, мальчишка, причем несовершеннолетний. Он вначале назвал очень большую цену, но я сбил ее втрое, и, как мне показалось, обе стороны остались довольны. В моих карманах тогда не было и десятой части тех денег, что водятся у меня сейчас. Покупая этого янычара, я отказывал себе в чем-то другом.
– Погодите, – перебила его Данилова, – а как вы определили, что это восемнадцатый век?
– Точно так же, как и вы. Я сел за компьютер и отыскал точно такие же работы. Вам такие не попадались? – с удивлением спросил он.
Дарья ответила, что мало уделила времени поиску, и сослалась на то, что ей просто повезло. Не каждому удается отыскать необходимую ему информацию.
– Да, – согласился Виктор Борисович, – надо знать, где искать. Как мы сейчас можем утверждать, я в своих оценках не ошибся. Я имею в виду возраст этой работы. Другой вопрос, что цену я взял в два-три раза ниже, чем стоят точно такие же работы в Европе. Но у нас не Европа, и интерес к этой вещице здесь проявили, как мне представляется, по чистой случайности.
– Ну, что касается Константина, – согласилась Дарья, – мужа моей подруги, с которой мы к вам заходили, то здесь все абсолютно верно. Он совсем ничего не понимает в искусстве и живет по принципу: «А сколько я должен за это заплатить?» Если это меньше, чем тысяча долларов, то это какое-то фуфло, а если это больше десяти тысяч долларов, то над этим можно поразмыслить.
– Он что, до такой степени богатый человек? – удивился Виктор.
– Попал в струю, за счет этого и поднимается.
– Кому-то везет, правда, я и себя считаю человеком, которому в жизни довольно часто улыбалась удача. А то, что в этот раз случилась такая бяка, – бывает.
– Вы знаете, я надеялась на то, что у вас есть и другие статуэтки.
– А вот и неправда, если бы вы надеялись, вы бы вначале спросили бы меня об этом, а потом предложили бы свою цену, скажем, тысячи четыре, может быть, пять. Это если у вас очень широкая натура. Потому как я сам вам назвал ту стоимость, которую считаю реальной для этого солдатика и для подобных работ. Статуэтка эта у меня была одна.
Он снова взял в руки распечатку и стал перечитывать ее.
– Как видите, даже в Нью-Йорке всего несколько фигурок. Точнее, четыре: белый конь, черный слон и две разноцветные пешки. Еще одна пропала. Кто-то ее выкрал у ваших друзей.
– Значит, он знал ее реальную стоимость.
– Выходит, знал, – согласился Виктор Борисович. – Как я понимаю, у вас дома есть компьютер?
Дарья утвердительно кивнула.
– Я предлагаю вам объединить наши усилия и просмотреть как можно большее количество материалов, для того чтобы попытаться найти и другие фигурки.
Дарья согласилась:
– Вы будете смотреть каталоги самых крупных музеев, которые находятся к западу от Гринвича, а я – все те, которые к востоку.
– Но учтите, – поспешил заметить Виктор, – что каталоги русских музеев могут быть неполными. То же
