А он в этот момент напоминал ребенка, только что получившего новую и очень интересную игрушку: глаза сияли, он глупо-счастливо улыбался и был радостно оживлен.
– Сейчас я ее почищу, и мы посмотрим, – пообещал он.
Сашка принес сырую картофелину, разрезал ее и начал тереть вилку. «Господи! Как же мало нужно мужчине для счастья! Любимое дело в руках – и он уже на седьмом небе!» – усмехнулась я.
– Саша! Я пойду дальше трудиться, а ты мне потом покажи, что у тебя получилось, – попросила я.
– Ага! – отозвался мой муж, не отрываясь от своего занятия, и я, еще раз усмехнувшись, вышла в сад.
Где-то через час он выскочил на крыльцо и закричал:
– Маруся! Смотри, какая красота!
Я подбежала к нему и взяла в руки вилку, которая теперь ярко сияла на солнце.
– Она действительно серебряная, – радостно сообщил мне Сашка. – И проба есть! А еще вензель и герб!
– Интересно, откуда она здесь? – спросила я и предположила: – Наверное, какие-нибудь великосветские господа тут пикник устраивали и потеряли.
– Ну ты и сказала! – удивленно воскликнул муж. – Ты столько лет в этой земле ковыряешься, что нашла бы ее намного раньше, если бы до тебя ее не нашли твои родители.
– Но раз она была такая черная, то и пролежала там немало, – возразила я.
– А! – отмахнулся он. – Серебро быстро окисляется!
– Интересно, а кому она принадлежала? – спросила я.
– В Интернете это можно очень быстро и легко узнать, – пожал плечами Сашка, и мы пошли в дом.
Через мобильный он вошел в Интернет и сообщил мне:
– Это герб дворянского рода Яхонт-Изумрудовых... Погоди-погоди! – спохватился он. – Так этот Драгоценный здесь и жил! Маруся, ты помнишь, как твоя мама говорила нам, что крестьяне здесь раньше все его поминали и звали при этом Антихристом?
– Ну, помню! – еще не понимая, в чем дело, подтвердила я.
– Так вот! В тот вечер, когда ты сюда одна с Мажором вернулась, а потом очень тесно общалась с природой, по телевизору была передача как раз о нем, то есть об Антипадисте Доримедонтовиче Яхонт- Изумрудове, которого крестьяне и звали Антихристом. Я ведь тебе и позвонил тогда в первый раз потому, что у меня уже бокс начинался, и я хотел, чтобы ты ее досмотрела, а потом мне пересказала.
– Так в чем же все-таки дело? – даже поерзав от нетерпения, спросила я.
– А в том, что он считался чернокнижником, спиритом, некромантом и всем в этом духе. Проводил спиритические сеансы, ставил какие-то непонятные опыты, по вечерам и по ночам из его дома какие-то дикие вопли раздавались...
– Неужели неприкаянные души невинно убиенных младенцев вопили о мщении? – усмехнулась я.
– Теперь этого уже никто не узнает, но именно за все его художества крестьяне не только звали его Антихристом, но и сразу же после революции сожгли вместе с домом к чертовой бабушке! А там были какие-то химикаты, которые взорвались, и от дома ничего не осталось! – закончил Сашка.
– А дом его стоял на месте именно нашего участка, – как бы безучастно сказала я.
Сашка на миг оторопел, а потом удивленно спросил:
– Ты откуда об этом знаешь?
– Из разговора Хлыща и Типа, – пояснила я. – Тип тогда спросил, точно ли нужно искать на этом месте, и Хлыщ ответил, что он все точно вычислил. Теперь-то я понимаю, почему маме с папой пришлось вывозить отсюда столько кирпичных обломков.
– Значит, и дырки в земле тебе тоже не почудились, – медленно сказал муж.
– Да я в одну из них чуть не провалилась! – воскликнула я.
– Тогда получается, что Тип, сделав эти дырки в земле, поднял наверх почву снизу, где и оказалась эта вилка. Потом прошел ливень, земля размокла, и она под собственной тяжестью ушла обратно. Как бы там ни было, она пролежала в земле девяносто лет, и, если бы не этот Тип, пролежала бы еще столько же!
– Значит, именно это они тут и ищут! – уверенно заявила я.
– И явно не вилки-ложки-поварешки, пусть и серебряные. Видимо, здесь есть что-то намного более ценное, раз Хлыщ так стремился на наш участок попасть и такие деньги предлагал! А ну-ка подожди, я сейчас в Интернете посмотрю!
Но сколько он ни шарил в поисках нужной информации, так ничего и не нашел. Отвалившись от компьютера, он спросил меня:
– Как он там сказал? Хлыщ этот?
– Дословно не помню, но что-то вроде того, что это точно здесь и он никуда ничего не перепрятывал, прежде чем погиб, – ответила я и, не удержавшись, подколола его: – А ведь я тебе говорила, что не просто так у нас на участке эти дырки появились! И про красную куртку ты мне не поверил! Теперь-то хоть понимаешь, что я была права?
Я торжествующе посмотрела на мужа и увидела, что он меня не слушает, а пристально смотрит на засыпанную грязью газету на столе и напряженно о чем-то думает. Посмотрев на газету, я увидела, что это наша «районка» под названием «Боровчанин», причем чуть ли не за прошлый год.
– Саша! Ты чего? – позвала я мужа.
– Я? – очнувшись от своих мыслей, спросил он. – Я ничего, Маруся! Я в порядке! Сейчас сгоняю кое-куда и, может быть, выясню что-то полезное.
– Ты чего задумал? – всполошилась я. – Куда собрался?
– Не волнуйся, дорогая! Я только в Боровск и скоро вернусь, а в случае чего позвоню!
– Вот только без этого! – невольно воскликнула я. – У нас с тобой с телефонной связью не очень хорошо получается!
– Да-да! – покивал он мне, и я поняла, что он меня даже не слышал.
Сашка зачем-то стряхнул с газеты грязь в ведро, а ее забрал с собой, прыгнул в машину и умчался, а я смотрела ему вслед и пыталась понять, что же он собирается делать.
Глава 12
Саша. О пользе старых газет независимо от года издания
По дороге в райцентр я еще раз посмотрел в старой и грязной теперь боровской газете заметку о том, что в помещении районной библиотеки прошло очередное заседание местного общества краеведов-любителей под руководством его председателя, а по роду своей основной деятельности главного редактора местной газеты «Боровчанин» Геннадия Титова, к которому я сейчас и держал путь.
Редакция газеты располагалась в одной небольшой комнате, где кроме невысокого щуплого парнишки лет двадцати пяти, ожесточенно правившего что-то на допотопном компьютере, была только молоденькая девушка никак не старше восемнадцати лет, которая что-то писала, а сама украдкой поглядывала в сторону Титова влюбленным взглядом.
– Здравствуйте! – сказал я, входя. – Как мне увидеть господина Титова?
– Это я, а что? – оторвался от своего занятия парень.
– Видите ли, я живу на даче недалеко от Салтыковки и недели две назад видел по телевизору передачу о наших местах, а в частности о Яхонт-Изумрудове, – начал было я, и Титов понятливо покивал головой.
– Я ее тоже видел! А еще эту фикстулю – приходила она ко мне. Показал я ей кое-что, рассказал, а она уже из этого передачу слепила. Знал бы я, что из этого выйдет, выгнал бы эту так называемую журналюшку к еловой бабуле!
– Что же вы сами не выступаете с такими передачами? Вы же знаете гораздо больше! – удивился я. – Да и получилось бы у вас гораздо интереснее, по крайней мере не оговаривались бы чуть ли не через слово.
– А у меня папика нет, который бы меня двигал! – усмехнулся он. – Неужели с первого взгляда не понятно, что девица эта не сама на телевидение пробилась, а ее за ручку привели. Она же и двигается словно вся на шарнирах, как Буратино, и в тексте путалась, а уж читала его таким тоном, словно отчетный доклад на собрании районного актива.
– Вообще-то похоже, – улыбнулся я, вспомнив ту журналистку.
