кажется, на горячий след. Я хочу, чтобы ты мне кое-что объяснил, это может быть ужасно важно. Что общего порошок, рассыпанный в волосах, может иметь с исчезновением, таким, которое ты имел в виду?
Сид Родни хмыкнул, демонстрируя раздражение.
— Чего ты хочешь, Руби — разыграть меня?
— Нет, нет. Скажи мне. Это вопрос жизни и смерти.
— Я не знаю, Руби. А что такое?
— Я случайно заметила, что у Соломана в волосах был какой-то порошок. Понадобилось лишь легкое движение запястья, чтобы сбросить его туда. В то время я не обратила на это внимания. Это было похоже на сигаретный пепел, но я заметила, что порошок раздражал его, и он все время почесывал голову. Ты это заметил?
— Нет, — резко сказал заинтересованный Сид. — Почему ты думаешь, что это имеет какое-то отношение к тому, что случилось потом?
— Потому что я стала расспрашивать об этом порошке, и мимоходом упомянула о твоей теории, и вдруг почувствовала покалывание на макушке, и тогда я поняла, что мне в волосы попал этот порошок. Не знаю, что теперь…
Сид Родни мгновенно обратился во внимание.
— Где ты?
— Дома. У меня назначена встреча. Это очень важно. Тебе сюда нельзя. Если это то, что я думаю, тайна будет раскрыта. Ты прав. Это абсолютный нуль, и… о Боже, Сид, становится холодно….
И дальше ничего, только равномерное постукивание — трубка, качаясь, билась об стену.
Родни не стал искать шляпу. Он выбежал из комнаты. Его увидел один газетный репортер, позвал его, побежал за ним. Сид не остановился. Он прыгнул в автомобиль, и его нога нажимала на газ, прежде чем он успел взяться за руль.
Он выжал сцепление и унесся за угол, яростно визжа покрышками.
Он несся как сумасшедший, стремясь к жилищу, где Руби Орман проводила время, когда не писала статьи для газеты. Он знал, что обгонит лифт, и перескакивал через две ступеньки.
Дверь в квартиру была закрыта. Сид решительно постучал кулаком и взялся за ручку.
— Руби! — тихо позвал он.
В квартире пела канарейка. Кроме этого никаких звуков.
Сид повернул ручку, нажал плечом. Дверь была не заперта. Он вошел в квартиру. Канарейка склонила голову набок, приветственно чирикнула и нервно перепорхнула в другую сторону клетки.
Он прошел из маленькой гостиной в столовую комнату. Здесь висел телефон.
Но трубка не болталась. Она была аккуратно повешена на рычаг. Но прямо под телефоном лежала кучка одежды, вид которой заставил Сида пошатнуться и опереться о стенку, прежде чем он решился взглянуть внимательнее.
Он узнал юбку, этот деловой пиджак, пояс, туфли… Он шагнул вперед.
Да, это одежда Руби Орман лежала в куче на полу.
И Сид Родни едва не помешался от ярости.
Он кидался из комнаты в комнату, распахивая дверцы шкафов. Какое-то мгновение он боролся с желанием крушить мебель, рвать одежду, срывать двери с петель.
Затем он овладел собой, опустился на стоявший у стола стул и закурил дрожащими руками. Он должен подумать.
У Соломана что-то было в волосах, какой-то раздражающий порошок… Руби видела, как этот порошок сбросили — небрежным жестом, возможно, стряхивая пепел с сигареты. Раздражающий порошок… Руби кому-то рассказала о теории Родни. Ей в волос и поместили порошок… Она поняла это… Позвонила… У нее была назначена встреча… И стало холодно… И затем одежда, лежащая под телефоном.
И Сид Родни вскочил со стула в бешеном порыве, от которого стул отлетел назад.
Он достиг двери в три прыжка, скатился по лестнице, прыгнул в автомобиль и понесся вперед, как какие-то мифические пылевые джинны на гребне мартовского ветра.
Он проскакивал через перекрестки, невзирая на правила движения, свернул на широкую улицу, где стояли роскошные особняки и остановился перед зданием, построенным в английском стиле.
Он выпрыгнул из машины, взбежал по ступенькам и вдавил палец в кнопку звонка.
Дверь открыл человек в ливрее и посмотрел на Сида с суровым, но пассивным неодобрением.
— Это резиденция П.Г.Дэнжерфильда?
— Да.
— Его секретарь мистер Сэндс здесь?
— Да.
— Мне нужно его видеть, — сказал Сид и начал входить в дверь.
Бесстрастное лицо слуги осталось неподвижно, но он встал таким образом, что преградил сыщику путь к лестнице.
— Если позволите, сэр, библиотека налево является приемной. Если вы сообщите мне свое имя и подождете там, я уведомлю мистера Сэндса, что вы пришли. Если он пожелает вас видеть, я передам.
Он сделал явно различимое ударение на слове 'если'.
Сид Родни поглядел на лестницу через плечо слуги.
— Он наверху, насколько я понял?
— Да, сэр, в офисе, сэр.
Сид Родни двинулся наверх.
Слуга быстро шагнул и снова преградил путь.
— Простите, сэр!
Его взгляд был жестким, голос твердым.
Сид Родни нетерпеливо тряхнул головой, как боксер, стряхивающий пот с глаз, как нападающий бык, сметающий с пути незначительное препятствие.
— К черту! У меня нет времени на это!
И Сид Родни оттолкнул слугу в сторону.
Тот Тщетно попытался ухватить Сида за пиджак.
— Не так быстро…
Сид даже не оглянулся.
— Ну так еще быстрее! — сказал он с холодной усмешкой.
Его рука нанесла удар с разворота, сбив слугу с ног. Слуга скатился вниз с нескольких ступенек.
Родни уже наполовину поднялся, когда слуга поднялся на четвереньки.
— Эй, Сэндс! — позвал Родни.
Никто не ответил.
Родни заворчал, открыл дверь — спальная, другую дверь — ванная, другую — контора.
Она казалась пустой. Письменный стол, вращающийся стул, несколько книжных шкафов, роскошные кресла, пара ящиков с картотекой… и вдруг Сид отскочил назад с испуганным восклицанием.
На диване лежал пустой костюм.
Сид подбежал к нему.
Это был костюм в клеточку, который был на Сэндсе, когда он явился в управление полиции. Костюм лежал в том же положении, что и человек, пожелавший отдохнуть.
Родни склонился над одеждой.
Вокруг воротника рубашки не было галстука. Рукава рубашки были внутри пиджака. Жилет поверх рубашки был застегнут. Туфли стояли на полу рядом с диваном, как будто их поставил туда человек, собравшийся прилечь.
Сид Родни быстро обшарил карманы костюма. Он нашел отпечатанную на листочке сложенной бумаги записку. На бумаге было его имя, и он развернул листок и прочитал его широко раскрытыми глазами.
Сид Родни, Руби Орман и Боб Сэндс, каждого из вас посетит сегодня таинственная сила, которая устранила остальных. Это не требование о выкупе. Это смертный приговор.
Сид Родни положил бумагу в себе карман, достал из пустого костюма часы, сверил со своими. Стрелки
