какие он блюда готовил!
– Какие? – не преминула спросить тетя Мила, внимательно слушая мои истории. Слово, которое я хотела произнести, застряло у меня в горле. Сглотнув, я рассмеялась, чтобы скрыть замешательство.
– Тетя, тебе точно надо идти работать следователем! Ну откуда я знаю, как они называются. Мясо, приправы, овощи, фрукты… Я не сильна в кулинарии. Но вкусно, аж жуть берет!
– У тебя же есть телефон этого повара? – спросила тетя Мила, явно не собираясь сдаваться. – Дай его мне, я позвоню, и он продиктует мне рецепты, которые тебе понравились, потом я тебе приготовлю.
– Нет, я не могу дать ее телефон, она умерла, – выпалила я, не зная, что и делать. Тетя могла из любого ненавязчиво вытянуть всю правду, не прибегая к пыткам.
– Надеюсь, она умерла не от своей стряпни? – нахмурилась тетя Мила.
– Нет! – воскликнула я и, чтобы сменить тему, спросила: – Тетя, а что ты собираешься приготовить на вечер?
В глазах тети промелькнуло подозрение, но она не стала приперать меня к стенке.
– На вечер у нас блюда армянской кухни. На первое мацнабртош – что-то вроде супа из кислого молока. На второе – кололак из мякоти бараньей ноги, а на десерт нишаблит.
– Названия что надо, – сказала я, поддерживая тему.
– Вкус тоже, вот увидишь, тебе понравится, – заверила меня тетя Мила.
– Тетя, мне тут надо немного поработать, – начала я извиняющимся голосом.
– Все поняла, ухожу! – сразу же сказала тетя, забирая поднос с пустым бокалом.
В ресторан я вошла женщиной сорока лет, больной параличом правой части тела. Опираясь на клюку и содрогаясь всем телом, я проковыляла к столикам. Официантка с отвращением взглянула на меня, заметила дорогой костюм, булавку с бриллиантом на четыре карата, который, впрочем, был отличной подделкой и клюку, инкрустированную фальшивой слоновой костью, и улыбнулась широкой обворожительной улыбкой.
– Добро пожаловать в наш ресторан. Вас проводить за столик?
– Поззе, – нечетко произнесла я, оплевывая официантку. – Мне уэн уалет, скаыте те он?
Удерживая улыбку на лице, официантка, моргая, показала рукой в направлении прохода, напоминающего театральные кулисы.
– Пожалуйста, туда, прямо, потом направо.
– Спасибо, – плюнула я в нее последний раз и поковыляла в указанном направлении. В кабинке почти пустого туалета я сняла грим, сняла парик из черных, стриженных «под ежик» волос, сняла пиджак, галстук, уложила все в пакет и спрятала в вентиляционном коробе вытяжки. Вернувшись в зал, я заняла столик, заказала кофе и стала ждать Антона. Я приехала в ресторан на двадцать минут раньше назначенного срока, поэтому ждать пришлось долго. Наконец Антон, подтянутый и уверенный в себе, в строгом голубом костюме, вошел в зал. Наши взгляды встретились. Я увидела, как от удивления у Антона расширились глаза. Он-то думал, что я еще не пришла. Стряхнув оцепенение, он прошел к столику, холодно поприветствовал меня, сел и попросил у официантки меню.
– Мы ведь оба пришли сюда не ужинать, – сказала ему спокойно.
– Значит, вы сразу хотите перейти к делу? – спросил Антон, глядя мне в глаза. В его взгляде отсутствовали всякие эмоции. – Я вызвал вас сюда, чтобы узнать: почему вы так поступили с моим отцом? – спросил он, теребя в руках салфетку. – Вы были наняты нами для защиты, а что вышло? Иначе, как предательством, это не назовешь. Историю можно было замять, но вы решили по-своему. Вам бы хорошо заплатили…
Тем временем в зале приглушили свет и на небольшую сцену вышла певица с микрофоном в руках.
– Ваш отец не думал повышать зарплату, когда стрелял в меня из пистолета, – заметила я саркастически, слушая грустную музыку. – У меня был выбор или быть убитой, или сдать его властям.
– Вам нужно было закрыть глаза, а не лезть, куда не следует, изображая из себя детектива, – сказал Антон зло.
Внезапно зазвонил его мобильник. Антон, извинившись, ответил: – Да, здесь, в «Горыныче»… Нет, не знаю, но думаю, потребуется немного времени. Попрошу от вас хорошего качества выполнения заказа.
На сцене певица закончила петь одну песню о грустной судьбе вора и начала другую – про тюремные будни братвы. Я слушала спокойную речь Антона, наблюдала за мимикой и удивлялась, как он так легко может обсуждать убийство другого человека в его присутствии, полагая, что тот ни о чем не подозревает.
– Партнеры по бизнесу, – пояснил он мне, закончив разговор.
– Не стесняйтесь, дело есть дело, – подбодрила я его, размышляя о своих дальнейших действиях. В данный момент участие Антона в махинациях Дмитрия Ивановича и пособничество в сокрытии убийства домработницы доказать практически невозможно. Антиквар не станет свидетельствовать против сына. Милиции дальше копать не интересно, ведь в руках и так целая орава бандитов – бери да сажай. Я единственная, кто представляет для Антона опасность.
– Ладно, видимо, с вами договориться невозможно, – подвел он итог разговору, – ваше упрямство вас и погубит.
– Я не понимаю вообще, о чем мы хотели договориться, – пожала я плечами, – все предельно ясно.
– Тогда прощайте, – сказал Антон.
– Прощайте, – ответила я, встала и, выбрав момент, когда зал отвлекся на аплодисменты, резко ребром ладони ударила Антона по шее. У меня не было цели его убить, лишь отключить, чтобы он не связался с убийцей снаружи. Все произошло настолько быстро, что окружающие ничего не заметили. Антон повалился на стол и уронил голову на руки. Со стороны казалось, что он перебрал и уснул. Я спокойно направилась в туалет. Надев в кабинке парик, уничтожив на лице следы косметики, я облачилась в пиджак, взяла сумку с вещами и уверенной походкой пошла к черному ходу.
– Вы куда? – встал передо мной охранник, когда я проходила мимо кухни.
– Туда, – указала я рукой на дверь черного хода и, резко повернувшись, ударила охраника в солнечное сплетение. Обмякшее тело привалила к стене, быстро прошла к двери, при помощи отмычки открыла замок и вырвалась на улицу. Со двора к помещению ресторана прилегала небольшая площадка для служебных машин с оборудованным местом для мусорных контейнеров. Сразу за площадкой начинался маленький сквер, за ним территория детского сада, а еще дальше стоянка, где я оставила свой «Фольксваген» и пересела на такси. Задачей номер один было добраться до автомобиля в наиболее короткое время. В машине находилось специальное снаряжение, прибор ночного видения, снайперская винтовка, заряженная пулями со снотворным. Я планировала взять это и вернуться к ресторану. Я заранее приглядела для себя крышу склада, с которой будет легко проверить местность и обнаружить убийцу, если таковой имелся. Главное – сделать все быстро, пока Антон не пришел в себя и не позвонил киллеру. Сотовый я у него забрала, однако найти в ресторане телефон не составит проблемы.
Пробежав со спринтерской скоростью через сквер, я миновала ограду детского сада, перепрыгнув ее, неслышно пронеслась по территории, прошла в пролом ограды с другой стороны и вышла к стоянке. Пьяный в лоскуты сторож едва спустился по лестнице со своей вышки, где внутри продолжалось веселье, и минуты две изучал парковочный талон, старательно выпучивая на бумажку глаза.
– Я тороплюсь, – бросила я сторожу, оглядывая, погруженную в полумрак стоянку, – чего у вас здесь так темно?
– Че-то правая сторона освещения вырубилась недавно, – махнул рукой мужик. Резкое движение нарушило равновесие его тела, и он чуть не свалился на меня.
– Держись! – прикрикнула я на него, поддерживая. – Чего нажрался-то?
– Сын университет закончил, – поделился радостно сторож. Я усадила его на ступеньки, велела не двигаться, а сама пошла к машине. В голове билась мысль – правильно ли я поступаю? Не проще ли было заставить расколоться Антона?
Вот наконец мой «Фольксваген». Я открыла дверцу и почувствовала за спиной опасность. Отскочив в сторону, я резко развернулась и встретила нападавшего ударом в пах, сделав перед этим обманное движение рукой. Молниеносный выпад все же не достиг цели. Убийца с пугающей легкостью ушел с направления атаки. В тусклом желтом свете в руке нападавшего блеснула игла. Я успела перехватить руку
