Получи я такие сведения, решила бы следующее: сумма очень впечатляющая, явно превышает тарифы. Боевиков скорее всего после убьют, деньги не заплатят. Похоже? Похоже, но абсолютно нелогично. Если кто-то их убивает, то почему он не может и груз переправить? И хлопот меньше, и мишень одна.
Груз везется по новому маршруту, и, следовательно, инициатор перевозки должен бояться каждого шороха, а не то что убийства. Однако труп их не останавливает. Опять против логики.
А почему я уперлась в наркоту? Если все так странно, то, может, не наркотики? Тогда и транспортировка по своему каналу объясняется, и подбор кадров, и неизменные условия. Не объясняются только деньги. Сумму могли, конечно, назвать и от фонаря. Но тогда что? Что же это за груз, который так необычно транспортируется?
— Сказали, где он лежит?
— Кто?
— Груз! — рявкнула я.
— Да, — Авдоев смотрел недоуменно, — в гробу.
— Сколько гробов?
— Один.
— А чей он? — спросила я уже спокойнее.
— Не знаю.
— Гроб кто-нибудь сопровождал?
— Да, женщина какая-то.
Ну вот и ясненько. Ни цветные металлы, ни что-то еще в гроб не засунешь. Нет, засунешь, конечно, но из-за этого волну гнать не стоит. Слишком маленькая партия.
Золото? Вряд ли. Пару парней с двумя чемоданами, шесть-десять человек сопровождения. Золото возить можно, это не криминал.
Наркотики? Либо что-то очень ценное, небольшого размера с очень большой стоимостью. Вы знаете, что это может быть? Я нет.
— Итак… — сказала я громко.
Авдоев словно по команде поднял голову и оживился.
— Завтра все шесть человек должны предстать передо мной. Ясно? Дальше. Они должны понимать, что разговор будет серьезный. Ясно?
Авдоев кивнул.
— Они мне расскажут о своих похождениях. На все вопросы относительно того, как они провели вечер и ночь, я должна получить ответ. Что до трупа, так он меня не интересует.
— Хорошо. Это моя забота, — заверил меня Евгений.
— Ну и ладушки. — Настроение стало очень хорошее, словно я уже нашла убийцу и вышла из этого дерьма живой.
— Что-то у тебя настроение хорошее, — тихо сказал он, — может, поделишься?
— Слушай, ты, — я вернулась с облаков на землю, — замолкни. Теперь ты делаешь то, что я скажу. Понял?! Прыгать будешь, лаять будешь и скулить ты тоже будешь! И все по моему приказу! Если нет, то я просто не буду работать, и все.
— Да ладно, ты что?
— Не ладно! Воспитывай своих кретинов. Их пугай, меня пугать не надо. Поздно уже! — Я поднялась.
Глава 4
Проснулась я хотя и по звонку будильника, но в очень хорошем настроении. Стоя под душем и пытаясь проанализировать ситуацию, пришла к выводу, что радоваться особых причин нет.
День обещал быть ясным, солнце пригревало землю с самого восхода, ни туч, ни облаков я не заметила. Деревья на легком ветерке шумели золотой листвой, и казалось, что лишь чудо останавливает их от того, чтобы не пускать по городу солнечные зайчики.
Медленно жуя завтрак, я сквозь окно любовалась осенними видами. Но недолго.
Есть ли алиби у Сиренева? Если нет — это последний гвоздь в его гроб. И как же мне хочется, чтобы так оно и было!
Где-то отдаленно, в глубине сознания, словно огонь свечи в хорошую ночь на предельном расстоянии, у меня в голове вспыхнуло небольшое сомнение. У оперативников есть поговорка: «Если у тебя на работе все хорошо, то ты придурок и у тебя все плохо». И хотя я не была оперативником, но поговорки придерживалась.
Слишком все просто. Гильзы нет, пули нет? Так поднять гильзу и выковырять пулю мог любой кретин, а не только профессиональный убийца. Правда, есть одна зацепка. Небольшая, но есть. Ольга выстрела не ожидала, расслабилась, значит, преступник (я решила не употреблять слово убийца, а то как-то двусмысленно), явившийся в этот час, не вызвал никаких подозрений или очень тактично и веско объяснил цель своего визита. А что мог делать в такое время в конторе Сиренев? Так есть у него на тот день алиби или нет? Точнее, на ночь?
Ну, с этим скоро все будет ясно. А вот кто мог войти без лишних вопросов? Бухгалтер. Это абсолютно очевидно. И объяснить Ольге свой визит не так уж и сложно. Да и интересоваться она не особо будет. Он занимается деньгами. Деньги — кровь любой организации. И человек, качающий эту кровь, вне всяких подозрений.
Я поела и собралась. До прибытия машины осталось минут пятнадцать. Можно было бы выйти во двор и подождать там, но у меня были свои соображения на этот счет. Я стала смотреть на дорогу, стараясь заметить машину Авдоева.
Странно. А ведь Авдоев тоже мог прийти в контору ночью. Прийти, чтобы убить Ольгу. Мотив-то — на поверхности, просто надо нагнуться и поднять: двоевластие. Или единовластие Ольги. У него самолюбие задето, а тут еще вся эта заварушка. Удобный случай взять банду в свои руки.
Тут у меня в голове возник вопрос, который я подсознательно отодвинула подальше и пока попросила его оттуда не вылезать. Теперь — его время.
А что так поздно в конторе делала Ольга, а? И что, если она сама копала под Авдоева? Причины могли быть те же самые. И вдобавок доля от сделки могла не устраивать. Да, Танюша, запуталась ты, совсем запуталась.
Мысли прервал длинный гудок. Я удивленно посмотрела на улицу и увидела машину Авдоева. Тот помахал рукой, призывая спускаться.
Я отошла от окна и стала готовить кофе. Подождет. Привык командовать.
Но, повозившись некоторое время у плиты, поняла, что у меня есть повод поторопиться. И повод этот не очень оригинальный. Болотников. Что-то в нем притягивало мое внимание. Что, мне понять было сложно, но увидеть его очень хотелось.
Я отогнала эти мысли.
Болотников — преступник, возможно, убийца и уж наверняка подонок. А как он меня в живот ударил? Сволочь, он меня в живот бьет, а я его увидеть хочу. Таня, неправильно все это. Болотников — враг. Возможно, если я это допущу, он меня в яму и зароет. Вот так-то. Так что давай, остывай.
Авдоев неожиданно проявил себя джентльменом. За все время, что я готовила, а потом еще и пила кофе, он не посигналил ни разу.
Я уселась на заднее сиденье. В знак приветствия лишь кивнула, хотя Авдоев поздоровался. Но мужики все одинаковые, что он и подтвердил, разбивая всю иллюзию своего джентльменства.
— Чего так долго?
Я решила его немного подразнить.
— Так, кое-что решала.
Он посмотрел в зеркало заднего вида, явно ожидая продолжения. И дождался.
— Думала, за что конкретно ты убил Ольгу.
