выводил гулять по одной. Но, прежде чем вывести из подвала, связывал нам руки за спиной и в таком виде выгуливал минут по пятнадцать.
– И то только ночью и в лесу, – добавила ее подруга по несчастью.
– Вот сволочь! – возмутилась Алина. – Правильно вы его самого бросили в тот подвал! Пусть теперь сам побудет в той же шкуре.
– А как умерла ваша подруга? – спросила я.
– Катя забеременела. Она была первой пленницей этого урода, – сказала девочка, представившаяся нам Наташей. – Катя всю беременность провела в подвале. Первые три-четыре месяца эти гады еще вызывали ее наверх для своих утех, а потом, когда живот ее стал расти, перестали. Она так просила отпустить ее домой, к родителям! И мы все за нее просили. Но эти ублюдки сказали нам, чтобы мы заткнулись, иначе нам всем не поздоровится. А когда подошел срок и у Кати начались роды, мы просили вызвать ей «Скорую». Но они только послали нас куда подальше. Нас в то время было трое. Катя рожала, а мы с Леной помогали ей как могли. Но либо мы что-то делали не так, либо еще почему-то, только девочка родилась мертвой, а у Кати началось сильное кровотечение. Так она и умерла. Лежала, пока не истекла кровью. Этих гадов тогда на даче не было: узнав, что у Кати начались схватки, они слиняли. На другой день к нам заглянул старик- сторож, мы ему сказали, что Катя умерла. Он принес нам лопату и велел вырыть яму поглубже…
– Как?! – не удержалась Алина. – Вы закопали вашу подругу там же, в подвале?
– Ну да. Сначала мы отказались, требовали, чтобы он унес тела Кати и ребенка. Но старик пригрозил, что закопает нас самих, причем живыми, если мы откажемся.
– Что же вы не напали на него все вместе? Дали бы ему хорошенько по башке хоть той же лопатой или стулом! – продолжала кипятиться Алина.
Я в разговор почти не встревала, следила за дорогой.
– Не могли мы на него напасть. Во-первых, нас тогда было двое: я и вот Лена. Лена от горя совсем свихнулась, все время плакала и просилась домой. Ее волю парализовало. Я одна держалась, как могла. Это потом появились еще Настя и Надёна. А тогда… Старик заставил нас могилу рыть. Дал нам лопату, и мы с Леной по очереди вырыли яму, положили туда подругу с ее ребенком, прямо на землю, без всякого гроба, и засыпали землей…
Я вспомнила про кучу в одном из углов подвала. Так вот откуда она там взялась!
– Больше никто из вас не беременел? – спросила Алина.
– Нет, после того случая эти уроды стали подстраховываться, привозили с собой презервативы.
– Девочки, вы, пожалуй, вот что, – сказала я, – вы пока в милицию не заявляйте. Полежите дома день- другой, отдохните…
– Как не заявлять?! – возмутилась Наташа. – Вы что такое говорите?! Сами бы посидели в том подвале да поублажали тех гадов! Посмотрела бы я тогда, как вы не стали бы заявлять…
– Ты подожди, не кипятись, – успокоила я девочку, – сначала выслушай. Вот вы сейчас заявите, его возьмут и дадут ему… не больше десяти, это я тебе как юрист говорю. А может, и того не дадут. У этого гада денег много, учти, он таких адвокатов наймет! Может, вообще отмажут…
– Как отмажут?! После всего, что было…
– Наташа, ты пойми: ваш мучитель сам никого не убивал. Ваш плен он может объяснить большой любовью к вам. Влюбился, мол, а она не хотела со мной жить, ну, я и не выдержал! Но он вас кормил, даже вон сторожу велел вас гулять выводить… Нет, как пить дать, отвертится! Мы ему лучше другое наказание устроим. Сами.
– Как сами?
– Я потом вам все расскажу. Но уверяю: наказание будет почище тюрьмы, откуда он рано или поздно все равно выйдет. Да и в тюрьме, насколько я знаю, люди с деньгами живут не хуже, чем на воле. Так что пока полежите дома и придите в себя. Я позвоню вам на днях. А этот урод будет наказан по полной!
Девочки согласились не заявлять пока в милицию. Мне это было просто необходимо: сначала мне предстояло увести у Корнила Ваню. Если его посадят, еще неизвестно, кому отдадут мальчика, но, скорее всего, опекунство оформит бабушка, Валентина Федоровна. Тем более она у нас педагог! Жди потом удобного случая, чтобы похитить мальчика уже у нее! Нет, меня такой расклад не устраивал.
Мы развезли девочек по домам и обменялись телефонами. Алину я тоже забросила домой. Потом заехала к себе, загримировалась в жгучую брюнетку и остаток вечера проторчала под забором у Корнила в своем «Мини-Купере», припав к «прослушке» и пытаясь поймать полезную для себя информацию. Но все было тщетно. Ни в столовой, ни у себя в кабинете господин Золотов не говорил ничего для меня интересного. Примерно в половине одиннадцатого я отправилась к себе.
Домой я приехала довольно поздно. Ариша, к моему удивлению, сидел на кухне с газетой в руках и потягивал чаек.
– Bon soir, ma chere, – радостно сказал дедуля, – тебя весь день не было… Я волновался. У тебя все в порядке?
– Более чем.
Я поставила свой ужин в микроволновку, а в ожидании его рассказала деду о сегодняшнем приключении на съемной даче Золотова. Ариша слушал, буквально затаив дыхание.
– Полетт, так ты спасла тех девочек?
– Почему я? Мы все спасли: я, Алина и Антон.
– Но ведь это была твоя идея поехать туда!
– Да, дедуль, я с самого начала подозревала, что с дачей что-то нечисто.
– А чемодан, значит, ты еще не открывала?
– Сам видишь: я только что приехала. Чемоданом мы с Алиной займемся завтра. А у тебя как дела, дед? Ты сегодня решил не ходить в казино?
Ариша лишь рукой махнул:
– А! Я решил сделать перерыв. Версальского там сегодня все равно не будет, он уехал на пару дней по своим коммерческо-криминальным делам.
– Это тот, который сделал мне липовые документы? – уточнила я.
Ариша кивнул:
– Он самый. Интересный человек, не смотри, что криминальный авторитет. На последней нашей вечеринке – в доме у Иосифа Карловича – Версальский рассказывал нам о своей двоюродной сестре. Полетт, я был просто шокирован! Бывают же такие женщины!
– Уточни, какие именно.
– Во-первых, вес этой, с позволения сказать, дамы составляет не менее ста пятидесяти килограммов. Сам Версальский называет свою кузину бомбой. А еще бой-бабой. Во-вторых, от этой мадам сбежали два мужа.
– Сбежали?
– Именно. С первым она прожила года три, и смылся он очень красиво – ночью, с ее деньгами и драгоценностями. Второго она не могла найти года два. Наконец захомутала какого-то бедолагу. Но этот смог вынести семейное счастье только год и покинул свою даму сердца тоже неординарно: через балкон, в одних трусах, так как жена не давала ему одежду и не выпускала из дома в страхе, что он от нее сбежит.
– Лихо! На каком, интересно, этаже живет эта несчастная?
– На четвертом. Парень спустился по балконам и дал деру в машине своего друга.
– Видать, сильно припекло, если он рисковал жизнью.
– Но дама эта далеко не несчастная. Во-первых, она когда-то работала охранницей в тюрьме. Потом подалась в криминал вслед за кузеном. У женщины было все: квартира, машина, деньги… Не было одного: счастья в личной жизни. Версальский говорил, что ей бы родиться мужчиной, с ее-то крутым характером, и стать командиром дивизии, но судьба посмеялась и сделала ее женщиной. Правда, с фигурой японского борца-сумоиста.
– Ого! И что, сильно крутой нрав у леди?
– Версальский говорит, что она, в случае чего, сразу бьет кулаком по физиономии. Или ногой в пах.
– Великолепная дамочка!.. Чем, интересно, она сейчас занимается?
– Разочаровавшись в мужчинах, семейном счастье и любви вообще, эта дама – кстати, у нее даже имя мужское: Евгения – практически ушла в монастырь.
