— Улика?! — завопил губернатор. — Значит, вы тоже верите в виновность моего сына, да? Верите в то, что он так запросто мог завалить трех здоровенных бугаев, а потом убить Войнаровского и уйти никем не задержанным? Да он и в нормальном-то виде на такое не способен, не то что в нетрезвом! Он же не Арнольд Шварценеггер какой-нибудь там, не «Терминатор», в самом-то деле! Да, он служил в спецназе, но это же не повод, чтобы вот так вот…
Не закончив фразу, губернатор огладил ладонями заходивший круглый живот, немного утихомирился и продолжал уже тихим, задушенным голосом:
— Я прекрасно понимаю, что пистолет с отпечатками, подтвержденными экспертизой, — улика. Но ведь это же подстава! Неужели вы не видите? Да, Игорь не любил Войнаровского. У них были конфликты еще по работе, когда фирма Игоря получила заказ на строительство одного из корпусов «Диаманта», а Войнаровский отказался от услуг «Ренессанса». Игорь тогда чуть не подрался с ним. Но… все это глупо, понимаете — глупо. Да и как оказался пистолет-автомат охранника… как его… Николая… у Игоря? Ведь он был у того, у кого ему и положено быть.
Застрекотал мобильник генерала Платонова. Он поднес трубку к уху и некоторое время слушал, потом посмотрел на губернатора и проговорил:
— Дела, Дмитрий Филиппович. Я могу идти?
— Не про Игоря сообщили?
— Нет.
— Идите.
Платонов вышел. Губернатор проводил его мутным взглядом, потом, не глядя на меня, заговорил:
— Да, вот такие дела… Войнаровский кому-то серьезно помешал, и его убрали. Невооруженным глазом видно, что работал профессионал экстра-класса. Я тут записал… — он перевел глаза на лист бумаги, на котором он непрестанно вырисовывал какие-то каракули, — записал: в доме было шесть человек — сам Войнаровский, его личный телохранитель Грибов, потом две бабы из какого-то модельного агентства и внизу, на террасе, двое охранников, Афонин и Кравцов. Во флигеле возле главных ворот были еще двое — шофер и садовник. И никто не может ни опознать Игоря, ни вообще объяснить, как и кто проник в дом их шефа и учинил такой разгром. Шофер утверждает, что сам довел псевдомонтера до террасы, где сидели двое охранников. Но он, между прочим, плохой свидетель, потому что употреблял алкоголь и черт знает еще что. Теперь он с пеной у рта доказывает, что приходил именно Игорь, потому что, цитирую, — лицо губернатора пренебрежительно искривилось, тяжелые мешки под глазами стали особенно заметны, — «потому что больше некому». Каково! Садовник вообще ничего не видел, двое охранников убиты, Грибова, верно, приложили сзади, так что он тоже ничего не видел, кроме обоев. Остаются две девки из модельного агентства. Одна сейчас в психушке с сильным нервным расстройством, а вторая говорит, что не разглядела лица убийцы, потому что тот был в кепке с длинным надвинутым на глаза козырьком. К тому же оказалось, что она слепая, как крот. — Слепая?
— В смысле, видит очень плохо — минус семь. А в момент убийства, видите ли, на ней не только одежды, но и линз не было! Вот подруга ее, та, что в психушке, та должна была что-то разглядеть, потому что киллер присел возле нее и положил руку ей на грудь. Такими темпами Игорю скоро и изнасилование пришьют! — с пафосом закончил Дмитрий Филиппович и резко откинулся на спинку кресла так, что оно застонало.
Я помолчала, а потом произнесла максимально нейтральным тоном:
— Как я понимаю, меня вы вызвали вовсе не как юрисконсульта.
— Да, — губернатор тяжело навалился животом на крышку стола, хрипло вздохнул и проговорил: — Я хочу, чтобы вы расследовали это дело. Независимо от прокуратуры, угрозыска и ФСБ. Дело — федерального, быть может, даже международного масштаба. А вовсе не бытовое убийство на почве банальной пьянки или даже белой горячки, как некоторые попытаются представить. Таких совпадений не бывает!
— О каких именно совпадениях вы говорите, Дмитрий Филиппович?
Губернатор аж в кресле привстал.
— О каких совпадениях? Известно ли вам, Юлия Сергеевна, что стараниями господина Войнаровского бриллиантовый комбинат «Диамант» стал сайтхолдером южноафриканской алмазной монополии «Де Бирс»? Впрочем, о чем я спрашиваю? Конечно же, известно. Так вот, теперь комбинат может отказаться от закупок алмазов у «РосАлмаза», крупнейшего российского поставщика алмазного сырья, и брать импортные алмазы по существенно более низким расценкам. Вот это и означает мудреное слово «сайтхолдер». Проще говоря, стараниями господина Войнаровского «РосАлмаз» перестал быть монопольным продавцом алмазов в России и уже не может взвинчивать цены до бесконечности. За такие дела в нашей стране ой как убивают. А кто сейчас фактически контролирует «РосАлмаз»?
— Господин Лозовский.
— Совершенно верно! Именно он — Роман Альбертович Лозовский. И надо же так статься, что он приезжает в нашу губернию сегодня вечером. Хорошее совпадение, правда?
— Да, верно.
— Но это еще не все. Не далее как на прошлой неделе в Москве найдена крупная партия алмазов, украденная с «Диаманта». Так вот, по делу арестован некто Григорий Фиревич, глава таможенного терминала на территории завода. А этот Григорий Фиревич, по странному совпадению, является двоюродным братом господина Лозовского, который, как известно, родом из нашего города. Вот такие дела. Тут замешаны миллионы и даже, быть может, миллиарды долларов! А некоторые у нас хотят свести вчерашнее проишествие к банальному бытовому убийству…
Губернатор всплеснул пухлыми руками, и впервые за все время работы с этим большим, шумным, напористым и в некотором роде беспринципным человеком мне стало его жалко. Он и раньше вызывал у меня противоречивые чувства — недоумение, подозрения, даже порой ярость или восхищение. Но не жалость. Интересный поворот…
Я поправила челку. Это движение помогло мне сосредоточиться, и я спросила:
— Вот вы говорите — «хотят свести к банальному бытовому убийству». Конкретно — кто хочет?
Дмитрий Филиппович искоса посмотрел на меня, потом вымучил на круглом лице резиновую полуулыбку и отозвался:
— Вот за этим я, собственно, так скоропостижно вас и вызвал. Кто хочет все упростить? Да хотя бы тот же генерал Платонов! Я не исключаю, что он может играть на руку Лозовскому, который нынче любим центральной московской властью. Чего нельзя сказать обо мне.
— Юрий Леонардович? Генерал Платонов? Ну, это едва ли. Кому может понадобиться настраивать его против вас? Лозовскому? Зачем?
— А затем, что у Лозовского на его малой родине — я не про Израиль говорю, а про нашу губернию — есть свои интересы, выражающиеся этак восьми-, а то и девятизначной цифрой в долларах, — горячо заговорил Дмитрий Филиппович. — Затем, что наш «Диамант» для него — как кость в горле. Вот по вопросам о приобретении части акций «Диаманта» он и хотел встретиться с Войнаровским, а со мной хотел поговорить о долгосрочных инвестициях в экономику области. Только, думаю, он и рубля не вложит, пока губернатором — я, а не его, Лозовского, человек.
Дмитрий Филиппович перевел дыхание и уставился на меня чуть замутненным взглядом человека, который только что с пеной у рта доказывал что-то, а потом, остановившись, вдруг понял, что у собеседника нет никаких оснований принимать его точку зрения.
— Значит, вы предполагаете, что убийство генерального директора «Диаманта» заказано Романом Лозовским? — произнесла я.
— А почему бы и нет? — отчаянно выговорил губернатор и снова запыхтел. — Разве плохо? Войнаровский убит, мой сын рассматривается как главный подозреваемый. Если его осудят, мне одна дорога — в отставку. Да мне уже сейчас пора в отставку, по мнению некоторых комментаторов на телевидении, так обсасывающих это убийство, словно они голодные псы, а происшедшая трагедия — мозговая кость. После ликвидации меня и Войнаровского, точнее — Войнаровского и меня, — губернатор сделал паузу, словно давая мне оценить последовательность названных персоналий, — Роман Альбертович голыми руками заберет комбинат. Директором поставит того же Фиревича, своего родственника, и номинально государственная монополия на алмазы перейдет под контроль Лозовского. А губернатором выберут того,
