места.
Во всей природе для нас в этот момент читалась, проступая еле заметными, едва уловимыми штрихами, обреченность. Мы не сказали друг другу ни слова, пока вместе с потоком автомобилей двигались по трассе, — настолько были опустошены, что, казалось, утратили дар речи. Молчание, безмолвие — лучшие составляющие на заднем плане, так сказать, изюминка декорации, сотворенной помимо нашей воли.
С улицы Сакко и Ванцетти свернули на улицу Горького, пересекающую Театральную площадь посередине. Там нас ждал сюрприз.
— Теперь на каждом светофоре будем останавливаться, — с негодованием воскликнула я. — И так настроение ни к черту, еще и эти мигалки будут меня злить.
Светофор блеснул своим красным невыспавшимся глазом. Мой «Фольксваген» замер перед самой пешеходной дорожкой. Позади затормозили еще несколько автомобилей.
Прогуливавшиеся по Театральной площади, бывшему проспекту Ленина, в разгар рабочего дня немногочисленные счастливчики, торопливо ринулись на другую сторону дороги. Так стремительно, будто боялись утонуть, не успев добраться до противоположного берега бурной реки.
Совершенно случайно я обернулась назад, отрешенно наблюдая за парочкой, которая ругалась и спорила между собой, никого не замечая. Мой взгляд упал на припаркованный у кромки тротуара мини-вэн фирмы «Мерседес». Двери распахнулись, и с заднего сиденья машины выскочили двое с автоматическим оружием.
— Сергей, держись! — только и успела крикнуть я, как они уже открыли ураганный огонь.
Пули пролетали через салон, пробивая его насквозь. Одна задела мое плечо.
Поток пешеходов немного рассеялся, и, почему-то решив, что нам повезет — уже в который раз! — я вдавила педаль газа до упора. Мы рванули вперед, но я все-таки старалась никого не сбить.
Окна моего старенького, видавшего виды «Фольксвагена» почти все были изрешечены и осыпались под градом стальных жал.
Я уже готова была поклясться, что нам удалось ускользнуть, но не тут-то было. Наперерез выехала черная «Волга», преградив нам дорогу. Я едва успела вывернуть руль вправо, развернулась и вмазалась прямо ей в бок. Послышались визг тормозов, страшный грохот и лязг железа.
Мне ничего другого не оставалось, как устремиться вперед и двигаться по проспекту. «Волга» последовала за нами.
Люди в ужасе все же успевали разбегаться по сторонам. Я просто молила бога, чтоб никого не сбить, и о том, чтоб остаться в живых самим. Главное — спасти Сергея, и я подключила к делу все свое водительское мастерство.
Мы неслись напролом, так же как и наши преследователи. Вскоре они настигли нас и обошли с левой стороны.
Я достала «беретту» и через пробитое окно расстреляла водителя и пассажира переднего сиденья. В салоне их «Волги» на лобовое стекло брызнула кровь, раздались вопли смертельно раненных. Их занесло в нашу сторону, и, хотя я успела выйти немного вперед, они все-таки достали нас и снесли багажник. Теперь уже занесло мой «Фольксваген». Я пыталась, как могла, справиться с вышедшей из-под контроля машиной. Три колеса разнесены в клочья, и мы мчались просто на ободах, высекая фонтаны фиолетово-оранжевых искр. Я ударила по тормозам, но было поздно — мы влетели в витрину «Салона красоты», где и остановились. Многослойное лобовое стекло сначала треснуло, а потом лопнуло, забрызгав нас осколками, будто каплями искусственного дождя.
Лицо Сергея все было в ссадинах и порезах, как и мое тоже, но наемникам повезло меньше.
На полной скорости они лоб в лоб столкнулись с бетонной тумбой, располагавшейся как раз посредине проспекта — эдакая местная достопримечательность — и вмонтированной глубоко в землю да для пущей прочности залитой цементом.
«Волгу» буквально смяло в лепешку. Ее зад при ударе подлетел вверх. Куски отколовшегося бетона при ударе разметало по сторонам. В основном пострадали витрины дорогих магазинов.
Один наемник все же выжил, вывалился на плиты с заднего сиденья из распахнутой и держащейся на единственной петле двери. Он поднялся с земли, держа в руке пистолет. Слегка покачиваясь и тряся головой, чтоб поскорей прийти в себя, он шел прямо к нам. Остается только радоваться, что мы пострадали меньше, чем они.
Я потянула Сергея за собой, увлекая его в арку. Здесь можно было пройти дворами насквозь и очутиться на тихой улице, что мы и постарались побыстрее сделать. Бежали со всех ног. Еще в одной арке, по другую сторону, прорубленной в старом двухэтажном доме, показалась та самая тихая улица.
Человек с пистолетом встал как вкопанный. Перед ним, на другом конце тоннеля, под нависающими сводами, в темноте стоял Баранов. Убийца сначала слегка насторожился, потом поднял руку и хотел уже выстрелить, но мне удалось сделать это первой. Два выстрела, пусть и предательских, в спину, но кто сейчас станет задумываться об этом. Два точных попадания в область сердца.
Я вырвала из рук бездыханного и распластавшегося в неестественной позе противника «стечкин». «Убойное оружие», — только и успела подумать.
— В нашей ситуации пригодится, — пояснила я Сергею.
Он согласно закивал головой. Я отдала ему свой «макаров», и он крепко, до хруста суставов, сжал рукоятку.
Наконец-то мы выскочили на свет божий. Могло показаться со стороны, что все люди в этом квартале вымерли или впали в спячку — просто полный штиль, мертвый сезон. Только бесконечные ряды автомашин по обе стороны дороги стояли вплотную, одна за другой.
На нас, не сбавляя скорости, несся мини-вэн. Я успела оттолкнуть Сергея вправо, а сама ушла влево. Шикарная тачка пролетела, никого не задев. «Мерседес» круто развернулся на сто восемьдесят градусов, оставляя на асфальте черные следы от стертых покрышек, и замер.
С той стороны, откуда он появился, на нас бежали двое — один по тротуару, другой по проезжей части — и палили очередями.
Баранов и я спрятались в подъезде ветхого деревянного строения, которое и домом-то язык не поворачивается назвать. Это в конце-то двадцатого века и в центре города!
Сбежать было невозможно — запасного хода здесь не предусмотрели. Придется принять бой на месте. Я приказала Сергею:
— Стой здесь и не высовывайся. Понял?
— Ага, конечно, разбежался, — обиделся тот. — Она там будет одна воевать, а я здесь преспокойненько отсиживаться. Задницу спасать. Не выйдет. От судьбы не уйдешь, Охотникова. Если уж суждено нам подохнуть вместе, так не отпирайся понапрасну.
Дальше спорить времени нет. Я выскочила на улицу, встала на одно колено и с двух рук расстреляла того, что бежал по тротуару. В одной руке у меня был «стечкин», в другой — «беретта». Я думаю, они спелись, нашли друг друга. Россия — Германия, дружба навеки!..
Он не успел остановиться, упал и покатился кубарем по дороге.
От очередей второго меня прикрывал автомобиль. Он-то и принял на себя главный удар. Пули иногда, правда, проходили навылет, но меня не задевали. К тому же Сергей прикрывал, изредка вызывая огонь на себя. Этого я не могла ему позволить.
Обошла тачку, спасшую мне жизнь, сзади и постаралась прицелиться хорошенько, руки немного дрожали. Теперь нас было двое, а он один.
Один залп, второй. При четвертой попытке боек ударил по капсюлю. Он разорвался и со скоростью, близкой к скорости звука, выпустил смертоносный кусочек свинца. Пуля прошла сквозь горло, разнесла одинокому стрелку шейные позвонки, и он, взметнув руки вверх, повалился на спину.
Пока я старалась попасть в противника, водитель мини-вэна набрал скорость, и, не отпуская педали тормоза, давил на газ. Потом убрал ногу, и машина скаканула ко мне. Должно быть, он просто хотел раздавить, размазать меня по багажнику автомобиля. Я повернулась к смерти лицом, а также развернула ствол в вытянутой руке. Меня не так-то просто будет забрать с собой.
Я, Охотникова, остановила машину на полном ходу, в десятке метров от себя, и водитель тут же дал полный назад, но жизнь его уже принадлежала мне.
