Из двух тех, что на ринге, один был мне знаком — Кононов. Признаться откровенно, он мне не нравился. Было в нем что-то настораживающее, пугающее, от него, по-моему, можно ждать только какой- нибудь подлости. Но заметно это только человеку с острым внутренним чутьем. Тонкому психологу. Обычный же гражданин наивно полагает, что с ним говорят откровенно, не пряча камня за пазухой. На плече — на правом — у Кононова была татуировка: череп с проломленной глазницей и выбитыми нижними зубами. Два слова, над черепом и под ним. Надпись на английском языке «Дикий дивизион».
Он и Кочергин служили вместе. Действительно, дикая парочка. Ставшая таковой после нападения «духов» на блокпост. Совершали набеги они обычно на рассвете, когда крепче спится. В палатку, где должны были находиться десять человек, но на самом деле оказалось только восемь — как вы догадались, не было Кононова и Кочергина, — залетела граната. Восемь солдат сдуло вместе с палаткой. Потом их долго искали по всему блокпосту и дальше. Так вот, эти два товарища ночью, без приказа, самовольно покинув часть, догнали группу боевиков и, напав внезапно, вырезали семнадцать человек. Остальные в панике разбежались, решив, что подверглись атаке многочисленного отряда. Наутро, вернувшись, налетчики схлопотали не помню по сколько дней гауптвахты, но дело замяли и даже объявили благодарность.
Спарринг начался, но длился недолго, победил — угадайте кто? Бой закончился на второй минуте первого раунда. Противник в синих трико попытался нанести удар прямой правой ногой, но Кононов поставил защиту и, подпрыгнув и перевернувшись в воздухе вокруг своей оси, резко выбросил правую ногу. Тот отскочил назад. Затем состоялся простой обмен ударами в закрытые перчатки: прямыми, сбоку. Боец в синих штанах на некоторое время открылся, это и стоило ему победы. Кононов не упустил такой возможности. Точный, акцентированный апперкот, с выбросом всего тела вверх, и мощный удар ногой сверху завершили начатое дело, поставили точку. Судья, склонившись над поверженным и потерявшим сознание бойцом, считал до десяти. Раз, два, три… девять, нокаут. Поднятие руки ознаменовало чистую победу Кононова в схватке. Он, довольный, спустился в зал с ринга ожидать следующего боя. Система была простая, на выбывание. Проходя через скопления людей, получал одобрение и поддержку, в виде похлопываний по плечу и дружеских толчков. Его тело блестело в мертвенном освещении люминесцентных ламп. Игорь подозвал его к нам.
— Такие люди, и без охраны, — приблизившись, искренне удивился Кононов.
— Охранять как раз ваша специальность, — сказала я, как можно дружелюбнее.
— Никогда не забуду ту пощечину. Я не обиделся, но запомнил, — брякнул он, теряя контроль над собой.
— Такая уж и пощечина? — начала подзадоривать его я, не знаю до сих пор зачем. — А мне казалось всегда, что это был удар в челюсть. Хамство всегда наказуемо.
Разговор вот-вот мог перейти в рукопашную. Здесь, а не на ринге.
— Брейк, кто старое помянет, тому глаз вон, — вмешался Мезенцев, — передо мной могли бы вести себя и попроще. Паша, ты ведь старше, вот и возьми себя в руки.
Однажды, отвесив несколько неуклюжих комплиментов в кавычках — это я ему простила, — он попытался пустить в ход руки, за что и получил по физиономии. Обычная банальная ситуация. Но этот человек не любит проигрывать ни в чем. Затаив обиду, он — я просто уверена! — давно готовил план мести, да случай не представлялся. Я не боялась его, и плевать, что он думает обо мне, но, согласитесь, неприятно, когда кто-то, стоя за спиной, дышит на тебя злобой.
Кононов вытирал пот со лба. Одна капелька, самая шустрая и непослушная, скатилась сначала от виска к скуле, а затем вниз по шее. Шум и гам не прекращались, так же как и колкости и обидные шутки в адрес тех двоих, что изо всех сил пытались сейчас победить друг друга. Но это получалось неуклюже — откровенный мордобой, уличная стычка. Судья не очень-то себя утруждал, почти не вмешиваясь в ход драки. Только изредка разнимал, чтобы они совсем уж не начали кататься по полу. В любом случае скоро должна наступить развязка.
— Значит, как говорят знающие люди, ты решила податься на вольные хлеба? — спросил Кононов между делом, не глядя в мою сторону.
— И много ли известно твоим знающим людям? — спросила я.
— Достаточно. Старые связи, взаимовыгодные контакты. Людям приходится помнить совершенное им добро. Расплачиваться все равно придется.
Кононов повернулся и, прищурив глаза, уставился в мои зрачки. Он всегда так делал, когда пытался задеть кого-то или ужалить.
— Но вы ведь тоже в стороне не остались. Вовремя соскочили с подножки, прежде чем поезд под названием «Страна Советов» развалился совсем? — сказала я.
Наш диалог можно было продолжать до бесконечности. Если хочет, отчего не посоревноваться, кто кого первым забодает. Главное — успеть остановиться, но это уже стало делом принципа. На мое замечание он ответил молчанием, недовольно хмыкнул и отвернулся.
— Послушайте, не начинайте снова, — напомнил о своем присутствии Игорь, вставив обычную свою реплику. Это по жизни была его роль: усмирять и примирять враждующие стороны. По натуре он был такой: что бы ни случилось — оставался спокойным и уравновешенным.
— Есть предложение — отметить встречу хорошим запоем, — предложил Мезенцев.
— Никогда не замечала, Игорь, за тобой тяги к алкоголизму, — удивилась я.
Меня действительно это поразило. Вернее, вызвало некоторое чувство тревоги.
— Для старых друзей я пойду на любые жертвы, — вывернулся он.
Оставив эту тему, я как бы невзначай, без всякой задней мысли, заметила:
— Что-то не вижу вашего вечного спутника. Куда он подевался вдруг? Вы же были не разлей вода?
— Кого ты имеешь в виду?
— О ком речь?
Воскликнули оба почти одновременно, не понимая, к кому конкретно я обращаюсь. Спрашивала их обоих.
— То ли вы надо мной издеваетесь, то ли у вас склероз, — заключила я.
— Ни то, ни другое, — обиделся Мезенцев. — Давай, не тяни кота за хвост. Объясни.
Решив тоже поиздеваться над ними, вставила длинное предисловие:
— Меня интересует в данный момент местоположение, так сказать, нынешнее место дислокации Анатолия Кочергина.
Этот вопрос поставил их в тупик, ввел в легкое замешательство буквально на доли секунды, но я заметила это. Поняла, но не сказала вслух.
— Уволился он, точнее, уволили его, — нехотя ответил Кононов.
— Вы же были друзьями. Почему не хлопотали за него? — не успокаивалась я.
— Есть дружба, а есть взаимовыгодное сотрудничество, контракт. Он не выполнил условий контракта, теперь безработный.
Меня привела в замешательство циничность Кононова, но пора бы уже привыкнуть.
— «Ужасный век, ужасные сердца»! — моя любимая цитата из «Маленьких трагедий».
Игорь попытался перевести нашу беседу в иное русло, но неудачно.
— А как у тебя дела обстоят… с Барановым, кажется? Работенка не пыльная?
— Откуда ты знаешь, Игорь, что я работаю у него?
— Ну кто же не знает об этом. Он известная личность, ты тоже гвоздь программы. Наша местная достопримечательность.
Плохая отговорка, недостойная хоть и бывшего, но разведчика. Оправдание только одно: в их подразделении делали упор на физическую подготовку. Но все же обычных зомби туда не брали, задачи были несколько другими.
Мне пора, я поняла это по их поведению.
— Больше не приводи сюда посторонних, понял? — отрезал Кононов.
Во время нашей пикировки состоялось еще несколько поединков, не представляющих особого интереса. Пришла пора и для нашего изувера выйти на помост. Перед тем, как это сделать, Кононов небрежно бросил:
— Поскорее раскрою ему башку, а когда вернусь, не заставляйте меня делать то же самое с
