— Что вы! Совсем не так, как вы думаете! Линолеум был очень скользким, полы только что помыли — техничка как раз убиралась в кабинетах. Черт знает что за линолеум положили здесь в этом учебном году, по нему вообще ходить опасно, а когда он мокрый, так жди несчастного случая. Так оно и случилось. Ефимов подскользнулся, полетел навзничь и ударился об угол стола! Я жутко перепугался, пытался привести его в чувство, но вскоре понял, что он мертв.
— Надо было сразу же сообщить в милицию, — заметила я.
Сергей Владимирович горестно закивал.
— Да-да, по закону я обязан был это сделать, но не смог… Больше всего на свете я боялся, что откроется мое отношение к Маше, уже не знаю почему я вам все это рассказываю…
— У меня лицо располагающее, — заметила я. (Господи, что я несу, лишь бы сказать что-нибудь.)
— Да, наверное… К тому же я вспомнил, что у Ефимова отец из крутых, и мне несдобровать, если дело откроется. Так что я потихоньку вынес Андрея через запасной выход — у меня есть ключи — и перетащил его в гаражный массив, благо это рядом. Отсутствовал буквально полчаса.
Я спросила:
— О какой стол ударился Андрей?
Учитель указал, а я стала осматривать крышку и увидела, что на ребре остались еле заметные пятна крови.
— Что-то не так? — встревоженно спросил Сергей Владимирович, видя мое озабоченное лицо.
— Надо было уничтожить пятна, — сказала я. — Это улика, для эспертизы ничего не стоит вычислить, чья это кровь.
— Боже! — ужаснулся мужчина. — Я с перепугу ничего не заметил, сейчас вытру!
Я покачала головой.
— Можно этого не делать…
— Почему?..
— Вашим словам мало кто поверит, нужны четкие свидетельские показания, что здесь произошел именно несчастный случай, а не убийство, которое, кстати, можно квалифицировать как непреднамеренное.
— Свидетелей у меня нет, — кивнул Сергей Владимирович, — но я могу доказать, что в число убийц — даже потенциальных — я не вхожу.
— Это было бы весьма кстати, — сквозь зубы произнесла я.
Как бы мне ни хотелось верить этому симпатичному человеку, но слова в наше время ничего не стоят. К тому же меня нельзя причислить к легковерным людям, профессия обязывает не доверять, а проверять. Иногда я жутко подозрительна даже к самой себе, и этот недостаток меня удручает.
По моему виску стекла капелька пота, в помещении было довольно жарко. Я осторожно провела по лицу пальцами, чтобы убрать влагу. Учитель заметил это и предложил снять верхнюю одежду.
— Если вы не возражаете, я повешу вашу курточку в шкаф на плечики. Наш с вами разговор может затянуться.
Я не возражала. Когда я снимала куртку, на пол случайно выпала визитка Ефимова. Я подобрала ее и сунула в карман куртки.
Сергей Владимирович осторожно принял у меня из рук курточку и унес ее в другой конец кабинета, открыл стенной шкаф и повесил ее на деревянную вешалку.
— Теперь — к делу, — произнесла я. — С нетерпением жду доказательств вашей невиновности.
Учитель кивнул и направился к сейфу, стоявшему в углу комнаты. Это был полутораметровый металлический шкаф, окрашенный в зеленый цвет масляной краской, которая облупилась вокруг замка.
На полпути к сейфу Сергей Владимирович обернулся ко мне.
— Надеюсь, что вся информация останется между нами.
Я была заинтригована.
— Разумеется, — произнесла я, — если она обладает необходимой для меня ценностью.
— Тем более — для меня… — как-то мудрено произнес учитель.
Он открыл сейф и извлек на свет видеокамеру «Сони». Я чуть было не воскликнула — у меня почти такая же, во всяком случае похожая, но вместо этого цинично произнесла:
— Не хотите ли вы сказать, что сцена разборки с Андреем Ефимовым была записана на пленку?
— Так получилось… — сказал Сергей Владимирович, осторожно опуская камеру на стол. — Я продумывал движения для одного танца из концертной программы, всегда так делаю, чтобы посмотреть со стороны и внести корректировку, если понадобится. Пока был в зале во время дискотеки — подсмотрел кое-что у девчат и хотел повторить перед объективом. И в этот момент зашел Ефимов… Я как чувствовал — нажал кнопку записи.
— Однако! — произнесла я. — Можно посмотреть?
— Конечно. Сейчас я найду это место…
Учитель перемотал кассету и подал мне камеру.
Я прильнула к глазку и стала всматриваться в то, что запечатлела пленка четырнадцатого февраля — в день святого Валентина.
Андрей Ефимов — было заметно, что он пьян, — отчаянно жестикулировал с искаженным от ненависти лицом, затем бросился прямо на объектив, и я увидела взлетевшие кверху ноги в массивных кроссовках на толстой подошве и откинувшуюся назад голову, с размаху ударяющуюся затылком об стол.
Больше ничего не было видно, потому что тело опустилось на пол и в объектив этот момент не попал.
Я оторвалась от глазка.
— Вы увидели все что нужно? — спросил Сергей Владимирович.
— Алиби железное, — кивнула я. — Видеоматериал можно приложить к делу. Для милиции это было бы доказательством, разве не так?
— Что вы! — замахал руками учитель. — Все что угодно, только не огласка!
— Что же теперь — будете хранить это в сейфе?
— Да, буду.
— Как долго?
— До самой моей смерти…
Кто-то несмело постучал в дверь. Сергей Владимирович торопливо убрал камеру в сейф и запер его на ключ, а я пошла к двери.
На пороге стояла Маша Рыбникова. Она сразу же узнала меня и поздоровалась.
— Здрасьте…
— Привет, Маша, — улыбнулась я, пропуская девочку. — Не буду вам мешать, Сергей Владимирович.
— Если ко мне нет больше вопросов, то мы, пожалуй, займемся делами, — напряженно глядя мне в глаза, будто умоляя не выдавать его тайну, произнес учитель.
— В принципе, вопросов больше нет, — сказала я, прикидывая, как мне теперь оправдываться перед Ефимовым. Выдавать наставника Маши Рыбниковой мне совсем не хотелось, но держать ответ мне придется по всей форме, и теперь мой мозг усиленно работал над тем, что сказать бандитам.
— Минуточку, — сказал Сергей Владимирович, — я принесу вам курточку.
Учитель полез в шкаф, достал мою верхнюю одежду и даже решил помочь мне одеться, что было очень галантно с его стороны.
Он не успел этого сделать, потому что дверь распахнулась, и на пороге возникли Ефимов-старший и двое его подручных.
Глава 20
