двадцать тонн сахара, а отпущено девятнадцать, так что, пока я его не продам, деньги будут у меня. Все честно.
— Из-за чего же у вас с Грушиным была стычка в сауне?
— Да это же игра, — усмехнулся Абрамов. — Все всё понимают и ведут себя соответственно негласным правилам. Он должен меня поторапливать, а я должен делать вид, что соглашаюсь с ним, или что-то объяснять ему. Жаль, конечно, что Грушин утоп, но деньги я зажимать не собираюсь, обязательно верну.
Я молча кивала, сделав понимающую физиономию, но не верила ни единому его слову. Вроде бы не дурак, а вешает мне лапшу на уши. Ладно, пусть думает, что убедил меня.
— Мне пора, — сказала я, вставая, — спасибо за откровенность.
— Так мы договорились, Катьке ни слова, — он заговорщически подмигнул мне.
— Могила, — ответила я, направляясь к двери.
— Слушай, — остановил меня Абрамов, — может, поужинаем как-нибудь вместе, а?
— Вместе с Катькой? — лукаво усмехнулась я.
Он состроил кислую рожу, и я, не дожидаясь ответа, хлопнула дверью. Теперь уже никого не вспугнешь. Полупьяная Лелек с тупым безразличием уставилась на меня. Бутылка из-под шампанского одиноко валялась под столом.
Выходя из конторы, я столкнулась в дверях со сторожем. Мне показалось, что его дыхание стало еще более тяжелым и зловонным.
— Иди отопри мне, дружок. — Я отстранилась от него, стараясь не дышать.
Парень вяло поплелся за мной.
Глава 4
Устроившись на холодном сиденье своего авто, я вынула сотовый и набрала Катькин номер.
— Катерина, это опять я.
— Привет, что-нибудь случилось?
— Ничего не случилось, все в порядке, — успокоила я ее. — Просто хотела узнать у тебя адрес Гришки Ступина.
— А, Гришка, — затараторила она, — от него жена ушла год назад, сейчас он один живет. Ты знала его жену? Так, ничего особенного, а гонору сколько! Я бы на ее месте помогла мужику, ну, выпивает, с кем не бывает, так работа у него такая, к кому ни придешь — наливают или бутылкой расплачиваются…
— Кать, — перебила я ее, — так ты знаешь его адрес или нет?
— Я же сказала, что знаю, сейчас посмотрю.
Катька продиктовала адрес Ступина, и, прежде чем она успела извергнуть очередной поток слов и междометий, я сухо поблагодарила ее и отключила сотовый. Я прикинула, сколько времени займет дорога. Не больше пятнадцати минут, включая остановки перед светофорами.
Уже начало смеркаться. Небо, как-то неожиданно прояснившись, полыхало пронзительной бирюзой над крышами домов, равномерно поднимаясь темно-синей сферой к зениту. Густая синева и широкая лента расплавленного малахита служили великолепным фоном для чеканно изогнутых стволов и ветвей деревьев.
Я с интересом наблюдала за тротуарами, по которым туда-сюда, как водяные пауки по зеркальной поверхности пруда, сновали прохожие. Они забегали и выбегали из магазинов, пялились на сверкающие витрины, возле которых невольно замедляли шаг. Некоторые, метнувшись к дороге, делали отчаянные попытки перейти ее в не предусмотренных правилами уличного движения местах.
Я с досадой смотрела на этих глупых камикадзе, сигналя тем из них, которые норовили броситься под колеса моей «девятки».
Ступин жил в частном секторе, располагавшемся за самой «крутой» девятиэтажкой, которая возвышалась над Волгой. Я соображала, как мне лучше подъехать к дому номер семь по Малокопейской улице. Мне пришлось развернуться на площади перед мостом и проехать в обратную сторону до живописной церквушки с голубыми куполами, точно сошедшей с витебских полотен Шагала.
Наконец припарковав машину у деревянного покосившегося забора, я вышла и встала у калитки. Света в доме не было, но я все-таки решила убедиться, что внутри никого нет. Звонка не оказалось, и я стала барабанить в калитку. Мне ответил разноголосый собачий лай из соседних дворов.
Женщина, шедшая с ведрами за водой, избавила меня от этой бесполезной долбежки, сообщив, что Гришка отирается у собутыльников в соседнем доме. Поблагодарив ее, я отправилась по указанному адресу.
Через пару минут я уже входила в подъезд. Веселье было в полном разгаре. Паря над клубами сигаретного дыма, на который при желании можно было опереться, голос Филиппа Бедросовича восславлял свою диву. Не уступая ему в энтузиазме, трио крепко поддавших мужиков в замасленных телогрейках вразнобой подпевало знаменитому российскому певцу. Гришки среди этой троицы не было.
— Привет, — стараясь перекричать мужиков, сказала я. — Ступина здесь нет?
Двое мужиков, сидевших на топчане, увидели меня и замолчали с открытыми ртами, третий, как заводной, с чувством продолжал гнусавить:
— Вива ля дива-а, вива Виктория, Афродита-а…
— Санек, кончай, — одернул его сидевший справа носастый мужик, лицо которого полыхало, как паровозная топка, — Гришку спрашивают.
— Тута он, Гришка-то, далеко не ушел, мы ему не дали, — заржал певец.
Носастый привстал, и я увидела на топчане за его спиной еще одного мужчину. Он лежал ничком и находился, по всей видимости, в отключке.
— Это Ступин? — переспросила я.
Все дружно кивнули и приняли серьезный вид.
— Он одноклассника поминал, — пояснил носастый, — утонул одноклассник-то.
Я приблизилась к топчану. Мужики встали и с интересом наблюдали за мной.
— Ну-ка, подвинься, — сказала я соседу носастого, который никак не мог оторвать свою задницу от топчана. — Сколько он выпил?
Мужики непонимающе переглянулись и пожали плечами.
— Да вместе пили, — он кивнул головой в сторону, где возле верстака с тисками сгрудилось с дюжину пустых бутылок из-под «Анапы».
— Понятно. — Я быстренько прикинула дозу, принятую Гришкой, и обдумала необходимые меры, которые могли бы привести его в чувство.
В моем арсенале было несколько довольно эффективных способов приведения в чувство людей, находящихся в аналогичном состоянии. Несколько непродолжительных надавливаний на определенные точки в области обеих кистей и в районе затылка помогли Гришке немного очухаться.
Он медленно перевернулся на спину и чуть-чуть приоткрыл затуманенные глаза. Мужики с нескрываемым интересом наблюдали за моими манипуляциями, а их лица выражали насмешливое недоверие.
— Ты бы лучше завтра пришла, — заметил носастый, — проспится, похмелится и будет в норме.
— Знаю я ваши нормы, — скептически произнесла я, — мне нужно, чтобы он начал соображать как можно быстрее.
— Ну, может, завтра к обеду… — неопределенно прогнусавил Санек.
— Помогите-ка мне загрузить его в машину.
— А ты, собственно, кто ему будешь? — Носастый подозрительно посмотрел на меня. — Захочет ли он с тобой ехать?
— Захочет, — уверенно сказала я, — мы с ним учились вместе.
— А-а, — протянул носастый, удовлетворенный моим лаконичным объяснением. — Давай, мужики, подсобим.
