закончено. Ненавижу самолеты. Мало того, что ощущаешь его громоздкость и тебе кажется, что и ты такое же неповоротливое чудовище, вторгшееся в пределы неба, так он еще и загадочно гудит, возбуждая в тебе нездоровые подозрения, что он сейчас развалится в воздухе. Я уж не говорю о том, что с детства ненавижу заложенные уши, а в длительных перелетах это неизбежное явление.
Когда я ступила на землю, в ушах еще гудело, а почва, казалось, ускользает из-под моих ног. Поэтому я какое-то время пыталась восстановить гравитацию, справедливо опасаясь, что, ежели у меня это не получится, американцы начнут смотреть на меня подозрительно. Поэтому я не сразу заметила толстушку с восхитительными рыжими кудрями, у которой в руках торчал плакатик с надписью «Иванова Татьяна».
Когда же мой взгляд на нее наткнулся, я невольно рассмеялась. Выглядело это так, как будто толстушка и есть Татьяна Иванова, а я неизвестно кто. Она напряженно всматривалась в лица прибывших и особенно часто останавливала свой взгляд на мне. Честно говоря, я в тот момент являла собой не самое лучшее зрелище, потому что шаги давались с некоторым трудом и сама себе я напоминала улитку, которую заставляют бегать.
Девушка с плакатиком мой смех восприняла совершенно правильно и двинулась прямо ко мне, убирая свое воззвание в сумочку.
— Вы — Таня? — спросила она меня. Я кивнула. Она протянула мне ладошку и представилась: — Меня зовут Розалия. Можно просто Роза. Сережа просил вас встретить.
Она была очень миленькой. Несмотря на то что ее щечки были пухлыми и несколько килограммов веса были лишними, я бы назвала ее симпатичной. Немного детское личико, усеянный веснушками вздернутый нос и открытая улыбка. Наверное, брак Розалии был более удачным, чем у Лики, потому что Роза производила впечатление девушки, вполне уверенной в завтрашнем дне и заранее им довольной. Улыбка с ее губ не исчезала и резко отличалась от американского профессионального «чиза». Это была нормальная, наша, российская, улыбка. Лишенная некоторой натянутости.
Мы прошли к машине. Честно говоря, машина у Розы была довольно старенькой, зеленый «Форд» девяносто второго года. С многочисленными вмятинами, которыми «Форд» явно гордился, как рыцарь боевыми шрамами. Роза открыла дверцу и впихнула туда мой нехитрый багаж.
— Садитесь, — пригласила она меня и, решив, что я испугана «фордовской» побитостью, попыталась меня успокоить: — Да не волнуйтесь, Танечка! Я лихачу только в гордом одиночестве. Из-за этого моего невоздержанного поведения Билл отказывается мне покупать новую машину. Подло, правда? Ну ничего. Мне и так хорошо.
После этого она еще очень долго рассказывала мне про «вредину» Билла, которого, судя по ее восхищенным и теплым улыбкам, Роза боготворила.
— Конечно, у Билла похуже с достатком, чем у Эвансов, но не в баксах счастье…
Упоминание об Эвансах заставило меня вспомнить, что я еду не отдыхать к милой Розалии в Нортон- Бей. Приятная свежесть весеннего утра сразу испарилась. Мне даже почудилось, что небо заволокло тучами и вот-вот грянет дождь. Эвансы…
Роза сама умолкла и теперь стала немного напряженной.
— Таня, Сережа мне рассказал, зачем вы приехали, — произнесла она тихо и оглядываясь, как будто ее так страшил Родни Эванс, что везде ей мерещился. — Поэтому не стесняйтесь обращаться ко мне за помощью. Ладно?
Я улыбнулась ей и сказала:
— Честно говоря, Роза, я надеюсь, что тревога Сережи напрасна и все обойдется.
— А я в этом не уверена, — пробормотала Роза, сосредоточенно глядя на дорогу.
Щит показывал, что до городка Нортон-Бей осталось шесть километров.
Коварная Розалия честно вела машину с нормальной скоростью, пока не показались первые домишки Нортон-Бея.
Ха, Танечка, как это ты осмелилась назвать эти усадьбочки домишками? Этак люди начнут думать, что ты имеешь в виду что-то вроде тех полуразвалившихся хибар, которые украшают своими редкими вкраплениями центр Тарасова. Нет, нет! Домишки в Нортон-Бее будут получше даже наших элитных особняков. Во всяком случае, они не страдают манией величия, пытаясь сойти за средневековый замок. Просто уютные, чистенькие двухэтажные коттеджи. С палисадниками, украшенными диковинными российскому глазу цветами. Сейчас эти домишки неслись мне навстречу. С такой скоростью, что мне стало немного страшно, что мы сейчас взлетим на стареньком «Форде» в небеса и опять у меня начнется приступ воздушной болезни.
Я с тоской посмотрела на Розалию, которая загадочно улыбалась, явно не собираясь снижать скорость. Последив за моей сумасшедшей водительницей получше, я заметила, что она как-то странно косит глазами в левую сторону, изредка усмехаясь. Один раз, когда она особенно щедро прибавила скорость, по принципу: «Какой русский не любит быстрой езды», она даже показала кому-то невидимому язык. Я недоуменно оглянулась.
Он остался далеко позади, этот парень на мотоцикле «Харлей». Он совсем остановился и, смешно подняв вверх обе руки, показал жестом, что сдается. Розалия расхохоталась и сбавила скорость. И слава богу, что она это сделала. На следующем перекрестке стоял увесистый мэн в черной кожаной куртке и всем своим спокойным и расслабленным видом показывал, что имеет прямое отношение к представителям полиции штата.
— Уф, — выдохнула Розалия, когда мы на черепашьей скорости проехали мимо него, — как хорошо, что мы уложились.
Она притормозила возле шикарного особняка и жестом привлекла мое внимание:
— Вот это и есть дом Эванса.
Я оглянулась. Дом казался странно одиноким — иногда вдруг возникает ощущение, что в каком-то жилище нечасто появляются хозяева. Такие дома обычно бывают немного неприветливыми, как будто отвыкли доверять людям. Вот и дом Эвансов — несмотря на солнечное освещение и ровные зеленые лужайки, хорошо видные через решетки ограды, он явно был недоволен тем, что мы на него глазеем.
— Ну и как? — спросила Розалия.
Я неопределенно пожала плечами.
— Дворец, — признала я.
— Холодный дворец, — усмехнулась Розалия. И дала газу так резко, что я почти опрокинулась на спинку сиденья.
— Ну вот мы и приехали, — сообщила Розалия, когда «Форд» недовольно фыркнул и остановился перед симпатичным домом.
Я вышла и зажмурилась от удовольствия. Дом стоял на самой окраине Нортон-Бея. Сразу за его оградой начинался лес, да такой зеленый, что у меня от этой зелени зарябило в глазах. Розалия выгрузила вещи и толкнула калитку.
Я еще минуту постояла, слушая пение птиц и позволяя теплому воздуху ласкать мое лицо.
— Таня! — нетерпеливо позвала меня Розалия. — Ты же устала с дороги. Я сейчас изображу что- нибудь съедобное, а пока могу предложить тебе кофе.
— Здесь так восхитительно! — не удержалась я.
Розалия улыбнулась.
— Тань, мы сможем насладиться природой и с чашечками кофе в руках. Честное слово. У меня, конечно, не дворец мистера Эванса, но мой Билли тоже не лыком шит. Так что комфорт нам с тобой обеспечен.
С этими словами она вошла во двор, а я последовала за ней. Войдя во двор, я присвистнула. Да уж, мне начинало нравиться это путешествие. Похоже, Коротков решил просто замазать свою вину передо мной.
Двором в привычном смысле эту роскошь назвать было трудно. Прямо посередине сверкала изумрудной зеленью лужайка с разноцетными вкраплениями фиалок. Под изящным навесом стояли ослепительно белые шезлонги и небольшой столик.
— А за домом есть бассейн, — сообщила Розалия. — Так что располагайся. Пока я сварю кофе,
