что вовремя на сковородку не сели!
— Да что так? — усмехнулся Артём.
Бес посмотрел на него с издевательским сожалением.
— Сталкерам конец предопределен, — объяснил он и облизнулся. — Их смерть здесь гуляет. Как ни брыкаются, а рано или поздно на нее набредут.
— Ты мне ребят не запугивай, — встрял Большой. — Что будет, то и будет. А скажи-ка нам лучше, виденье зловредное, где бы нам новенькую из настоящих найти?
— Ну, не знаю, — замялся призрак, — говорят, что вон там какая-то белобрысая цыпочка появилась, — и он ткнул влево черной от копоти лапой.
— Спаси тебя Бог, доброе привидение. — Большой шагнул прямо в костер, его подручные, не рассуждая, двинули следом.
— Эй, вы куда? — всполошился бес, забегая сбоку мелкой рысью. — Я же вон туда показывал.
— Отстань, а то развею, — предупредил адский «челнок». — Брысь, говорю!
От всей этой чехарды, что творилась вокруг, рябило в глазах. Прошло не больше двух часов после «форсирования» Леты, но Артём уже выдохся так, будто весь день чугун разгружал. Он уже шел, не глядя, куда ступает; окружающая обстановка слилась в сплошное мелькание неблагоцветного калейдоскопа.
— Давайте отдохнем, — донеслось сквозь разноголосое верещание и гул призрачного мира.
— Терпите, орлы! — откликнулся Большой. — Еще часок-полтора надо продержаться. Только не забывайте, во имя всего святого не забывайте, что мы в пустыне. Андрюха, здесь ничего нет! Только песок и дурной мираж. Реально существуем лишь мы с Артёмкой. Вперед, мои хорошие, вперед, родимые!
Как они вырвались на чистое пространство, Артём не помнил, хоть убей. Очнулся от противного хруста песка на зубах, тяжело перевалился на бок, точно червь, выполз из лямок вещмешка, долго отплевывался. Андрей лежал рядом, раскинувшись навзничь, не дышал, а стонал. Большой в мокром до подошв комбинезоне полз на четвереньках, за ним тянулась аккуратно изогнутая борозда.
— Ты это чего? — изумился Артём. Из пересохшего горла слова выдирались с каким-то истерическим скрипучим подвизгом. Он закашлялся и полез за фляжкой.
— Осторожность не помешает, — уклончиво отозвался Большой, замыкая неровную, но отчетливую окружность. Приподнялся, окинул критическим оком место соединения, старательно подправил осыпавшийся ровик, исключив малейший намек на возможную перемычку. Отдуваясь, плюхнулся на задницу. — Ну, кажись, усё. Сорок минут на роздых, и будем трогаться.
Через десять минут поспел кофе. Измученный миллиардер, обжигаясь и охая, выдул первую кружку с рекордной скоростью и тут же приладил на огонек вторую порцию.
— Теперь молчок! — предупредил соратников адский ходок, и в голосе его прозвучала такая тревога, что у Артёма что-то ёкнуло в бесстрашной груди. — Даже если здешнее небо нам на голову сверзится — ни звука!
Странная, непривычная для современного глаза арба выкатилась из адского миража, галдевшего в километре от российских «туристов», и с завидной резвостью начала приближаться. «Ой-ой! — подумал Артём, приглядевшись внимательнее. — Этого нам еще не хватало!»
Допотопное сооружение, изготовленное из драгоценного черного дерева, влеклось двумя черными же пантерами, величиной заметно превосходившими лучшие образцы полосатых кошек Бенгалии. На сиденье меж двух огромных колес восседала молодая красавица в черном полупрозрачном платье, скрепленном на плечах большими мерцающими брошками, в золотой диадеме, украшенной черными опалами и раух- топазами. Темное сияние исходило от ее широко распахнутых глаз с неправдоподобно длинными ресницами. Высокая грудь вздымалась волнующе часто. Соратники Большого затаили дыхание при виде подобной ошеломляющей красоты. Большой смотрел хмуро, набычась, толстые пальцы с небрежной ловкостью прирожденного уркагана поигрывали сталью клинка.
Чаровница остановила свою экзотическую колымагу возле самой черты, одним грациозным движением соскользнула на «землю». Под воздушной завесой ткани отчетливо виднелись восхитительные линии обнаженного тела, смоляные кольца кудрей ниспадали на спину пышной волной.
— Эй, вы где? — осведомилась красавица, с недоумением озираясь вокруг. — Куда подевались?
«Не видит… — удивился Артём. — Почему?» Услужливая память тут же напомнила ему о незавидной судьбе гоголевского Хомы, вызвав к жизни сосущую пустоту под «ложечкой». Похоже, что Андрей тоже врубился в ситуацию, судя по тому, что из очень бледного лицо его стало просто мраморным.
— А-у-у! — рассмеялось чудное видение. — Не прячтесь, глупые! Неужели я такая страшная? Неужели храбрые последователи Орфея испугались слабой женщины?
Гулкое молчание было ответом на провокационный вопрос.
— Ах, да! — спохватилось восхитительное создание. — Конечно, я совсем забыла про моих кошечек. Смотрите, я отсылаю их, — девушка хлопнула в ладошки, и колесница тут же откатилась шагов на полтораста. — Видите? Нам никто и ничто не помешает побеседовать с глазу на глаз.
Артём видел, Большой отрицательно мотает башкой на немой вопрос Андрея. И правильно мотает: западня видна невооруженным взглядом.
— Нет, что же это такое?! — возмутилась красавица. — Это уж вообще ни в какие рамки не лезет!
Большой стряхнул со лба гроздь крупных капель испарины, не отрывая взора от настойчивой леди; нож в толстых, как сосиски, пальцах вертелся все быстрей.
— Чего ты боишься, Большой? — взывала «секс-бомба», разгуливая по самой границе круга, так близко, что песок временами сыпался в борозду. — Покажись! Мне всегда хотелось повидаться с человеком, о котором гуляет такое множество слухов. Говорят, даже будто ты напрочь лишен чувства страха, столь унижающего род смертных. Покажись женщине, герой! Ну, дай мне на тебя посмотреть! Я выполню все твои тайные желания. Даже те, о которых ты не смел и мечтать! Меня не зря считают царицей Любви, ты знаешь об этом!
Морда Большого не выражала ничего, кроме самого напряженного внимания.
— Ну что ж! — построжала красавица. — Если тебя не прельщают услады любви, может, заинтересует судьба твоих собратьев-подельников? Я могла бы многое порассказать. Я поведала бы тебе, на чем подловили Прохора Аполлинарьевича, на чем споткнулся Лёша Ступарев… Ты помнишь Коленьку Лелюшенко? Дай знать, что ты здесь, и я расскажу тебе, что с ним сталося, сколько и как он мучался, прежде чем нежная смерть унесла его прочь на утешных крыльях покоя. Покажи, что ты слышишь меня, хорек!
Нет, ее черты были так же прекрасны, не исказилось лицо, не скрючились изящные пальчики, но такой жуткой лютостью пахнуло вдруг от ее медового облика, что даже вовсе не робкий Артём почуял, как заледенело все внутри. Сейчас его не выманили бы из круга ни ведьма, ни ангел небесный. Впрочем, обращались-то не к нему — к Большому, это Большого очень умело, с утонченной гнусью провоцировали на взрыв.
— Ты ведь считаешь себя суперменом, грязная жирная баба, — веселилась брюнетка, — так отважься, раскрой свою помойную дыру, выблюнь словечко. Чего ты боишься, хряк холощеный? Отзовись!
Большой молчал, утирая градом катящийся пот с лица. Носовой платок, которым он орудовал, по размерам приближающийся к детской простынке, уже сейчас явно нуждался в отжиме. Помощники оцепенели совершеннейше. Даже дышать через раз старались.
— Кого вы избрали себе в наставники, мальчики? Посмотрите на него! Вспомните, как он кичился своей неуязвимостью, как цену себе набивал! На что он нынче похож? Не надо, не говорите — я и сама знаю: на резиновый шарик, залитый рыбьим жиром и свинячьим дерьмом, — на самом деле она выразилась куда более откровенно. — Он же погубит вас здесь, как погубил своих прежних товарищей. Он и жив-то остался, потому что всегда сбегал задолго до серьезной стычки! При малейшей опасности он бросит вас здесь, чтобы по-прежнему иметь возможность жрать водку, тискать малолеток и направо-налево разглагольствовать о своих талантах. Кто из вас ищет беляночку, угодившую в наши края? Отзовись, и я помогу тебе вывести ее в Мир. Я готова обменять ее и ваши жизни на жизнь вашего никчемного вожака! Одно слово — и вы дома. Дома!
Артём, не издав ни звука, повернулся к Андрею, упер в его горло сверкающее жало ножа, чего тот,
