ментом. Вещи, кстати, валялись не только его.
— Что все это значит? — запыхавшись, подбежала ко мне хозяйка дома. — Идите искать своего мужа в другом месте.
Я, как могла, изобразила растерянность на своем лице.
— А где же Гена?
— Какой Гена, девушка?
— Вы сами знаете какой, — повернулась я к ней. — Шадрухин.
— Девушка, повторяю, ищите своего мужа в другом месте. Никакого Шадрухина я не знаю.
— Знаете! — со слезами в голосе сказала я. — Он у вас шестого был.
Я закрыла лицо руками и плюхнулась на кровать рядом с полуобнаженным в штанах. Боковым зрением я видела, как его заинтересовала эта история, а также мои бедра, к которым он словно невзначай придвинулся. Это мне было только на руку: какая женщина не заметит, что ее мужчина обращает внимание на другую. А я хотела как можно сильнее разозлить Орлову. Мне нужна была истерика, и я ее закатила.
Захлебываясь слезами, которые, честно говоря, выдавливать из себя оказалось довольно трудно, я нервно вздрогнула и уткнулась в соседние колени. Они оказались несколько костлявыми, и мне было страшно неудобно. Я представила себе, как сейчас смотрит на меня любовница мужчины. Должно быть, ох как мало тепла в ее взгляде.
— Он говорил, что любит меня, что жить без меня не может, а сам… — голосила я во все горло.
— Девушка, я не знаю, кого вы за нос водите, но скажу точно: никакая вы не жена Геннадию Андреевичу.
Я подняла заплаканное лицо с колен бойфренда Орловой и с ненавистью посмотрела на нее.
— Геннадий Андре-евич, — передразнила я ее. — Ты и в постели его так называешь?
— Что? — возмутилась оскорбленная хозяйка дома и обратилась к мужчине, сидящему рядом со мной, который вот уже пару минут терялся в сомнениях — приобнять меня, чтобы успокоить, как ребенка, или не рисковать на глазах у любовницы: — Игорь, и ты позволяешь меня так оскорблять?
Игорь, по-видимому, придерживался того мнения, что в споры женщин лучше не вмешиваться, все равно виноватым останешься. Он вяло открыл рот, чтобы что-то ответить, но я его опередила.
— Если ты не знаешь Гену, откуда тебе известно, как его зовут и кто его жена? — придвигаясь ближе к широкому мужскому плечу, спросила я Орлову.
— Да? — оживившись, спросил Игорь. — Это, кстати, интересный вопрос.
— Ну, Игорек, не слушай ты эту ненормальную, — стала оправдываться Орлова, — Геннадий Андреевич — мой коллега по работе. Как мне его не знать? И жену его я видела. И если эта, — кивнула на меня женщина, — его жена, то она сумела сильно помолодеть за последние дни, сделать пластическую операцию и, что самое неожиданное, воскреснуть.
Прослушав всю эту тираду, я шмыгнула носом и, взревев с новой силой, уткнулась все в те же костлявые коленки.
— Да что это такое? — не выдержав, кинулась оттаскивать меня от любовника Орлова.
— Да, я не его жена, — со всхлипами ревела я в ответ, не соглашаясь отлипать от бойфрендовских коленей, — но он говорил, что любит меня. И шестого ночью он не пришел ко мне, хотя обещал. И дома его не было. Я проверяла, звонила.
Орлова, я чувствовала, уже готова была применить силу, лишь бы заткнуть меня.
— Постой, постой, — прикрывая меня рукой, начал о чем-то догадываться Игорь, — шестого марта?
— Не октября же, — ответила я.
— Так вот чью бритву я обнаружил на следующий день, — осенило его. — А я, дурак, тебе цветы принес.
— Ты что, веришь этой ненормальной? — взвизгнула Орлова.
— А я-то думаю, что это к ней папа так часто приезжает, но я все его застать не могу. Он, видишь ли, то пенку для бритья оставит, то галстук забудет. Загадочный такой папочка, который с дочериными женихами стесняется знакомиться.
— Да если хочешь знать, этот «загадочный папочка» очень часто у меня ночует, — не выдержала Орлова. — Девушка, это и вам будет интересно: шестого он всю ночь провел у меня. Всю! Мы валялись в постели с семи вечера до самого утра. Кстати, любовник «папочка» замечательный. А ты думаешь, как я одна ращу ребенка? — обратилась она непосредственно уже к Игорю. — На одну зарплату, что ли? Она у меня не депутатская!
Миловидное лицо хозяйки дома от волнения покрылось красными пятнами. Обстановка накалилась до предела, и я поняла, что пора ретироваться. Я возмущенно вскочила с насиженного места и собралась пулей выскочить, словно не выдержала моя душа такой горькой правды, но не тут-то было. Орлова вцепилась в меня руками и, крепко встряхнув, отбросила обратно.
— Нет уж, не уходите! — распаленно кричала она. — Натворила дел и в кусты? Не получится!
Она размахнулась для того, чтобы дать мне пощечину, но промахнулась — я быстро увернулась от удара. Зря эта женщина затеяла военные действия со мной, обладательницей черного пояса по карате. Лучше меня так не нервировать.
Красные пятна все шире и шире расплывались по лицу и слегка прикрытой груди разгоряченной женщины. Зрачки от злости стали совсем узкими. Я сделала еще одну попытку уйти, но снова безрезультатно. Кажется, я несколько перестаралась, играя роль.
— Какое право ты имела разрушать мою жизнь? — кричала запутавшаяся в любовниках дамочка. — Зачем ты ворвалась в мой дом? Это, между прочим, противозаконно. Я свои права знаю.
Орлова в очередной раз попыталась меня ударить и в очередной же раз промахнулась. Это вконец ее взбесило. Круто развернувшись, женщина выбежала в соседнюю комнату. Действие было настолько неожиданным, что я сразу не поняла, для чего она это сделала. Лишь только когда раздался ее голос, вызывающий по телефону милицию, я оправилась от того состояния полного изумления, в которое впала из-за неожиданно бурной реакции Орловой.
В голове родились две мысли: вырвать из рук ненормальной хозяйки дома телефонную трубку или любой ценой пробиваться к выходу. Затевать побоище с женщиной не хотелось, и я, прекратив играть «бедную овечку», решительно направилась к выходу.
— Никуда ты не уйдешь, — уцепилась за мой рукав Орлова.
— Оля, не чуди, — попытался успокоить ее Игорь.
Спектакль затянулся, актеры переигрывают. История эта мне давно уже перестала нравиться, и, схватив удерживающую меня руку за запястье, я вывернула ее, применив несложный прием из карате. Освободившись таким образом, я вышла на скользкие ступеньки, по пути сшибла пустое ведро, и оно с гулом покатилось вниз, громыхая на каждой ступени.
Быстрым шагом я прошла по тропинке и, ногою толкнув калитку, вышла за ворота. Я слышала, как Орлова скользит следом. Впопыхах она упала на ступеньках, что меня очень позабавило. Мне оставалось совсем немного пройти до моей машины, как я увидела явление, совершенно не свойственное в нашей стране. Объезжая ручьи и канавы, на максимальной для таких условий скорости в сторону дома Орловой спешил автомобиль, освещая все вокруг фарами. Он был совсем рядом, и даже в темноте вечерних сумерек я смогла различить: это была машина милиции. Вот уж поистине неисповедимы пути господни!
Хоть глаза Орловой и застилала злость, но определить, что за машина движется в нашу сторону, она тоже смогла. Несказанно обрадовавшись, она прибавила шагу и замахала руками, поторапливая ментов. Этого только не хватало.
Быстро оценив сложившуюся ситуацию, я решила вести себя как можно более спокойно и не вступать в конфликт с властями. В любом случае уехать я теперь не успею: номера моей машины видны как на ладони. Не хватало еще, чтобы меня разыскивать стали.
Милицейский автомобиль остановился, перегородив дорогу моей «девятке». Из него вышли два мента: у одного был бутерброд с колбасой в руках, у другого скука в глазах.
— Дом двадцать девять здесь, что ли? — спросил тот, что со скукой.
— Да, — с готовностью ответила Орлова. Красные пятна ее стали белеть на морозе, стирая последнюю краску с лица. — Это я вас вызывала. Вот эта женщина ворвалась в мой дом. Вы только
