руками.
– Черт бы их побрал. Они ведь могли обнаружить, что за ноша при нас.
Пришлось пройти большое расстояние, прежде чем ночные путники оказались у кладбища Пер-Лашез и принялись стучать в кладбищенские ворота, с опаской оглядываясь по сторонам.
– Что вам нужно? – послышался голос. – Нечего делать, так идите на улицы! Там сегодня весело!
Это был кладбищенский сторож, рослый мужчина сорока пяти лет с глубоко посаженными глазами и колючим взглядом.
– Сударь, простите нас, – произнесла Мари. – У нас к вам дело…
– Что за дело может быть в такой час?
Мари протянула человеку за кладбищенской оградой деньги.
– Здесь сто ливров…
Сторож внимательно посмотрел на мужчину и женщину.
– Что вам нужно? Что это за деньги?
– Нужно похоронить вот это…
Лавуш держал корзину, а Мари, убрав пучки спаржи, вынула из корзины предмет, завернутый в тряпицу.
– Что это?
– Герой, умерший без покаяния…
Сторож развернул сверток.
– Чьи это останки?
– Маркиза де Лонэ…
Человек за кладбищенской оградой молчал:
– Уберите деньги. Я сделаю все, что нужно.
– И как можно быстрее, – горячо проговорил Огюстен. – Не дай бог, чернь узнает об этом. Тогда нам всем несдобровать.
– В таком случае мне нужен помощник…
– Я готов.
Сторож открыл калитку, пропуская Лавуша.
– Проходите, мадемуазель…
Мари решила остаться снаружи.
– Я побуду здесь и подожду Огюстена. Не хочу ночью быть на кладбище.
– Не стоит женщине оставаться одной на улице в такой час.
– Не беспокойтесь за меня. Делайте свое дело.
Мужчины скрылись в темноте, а Мари оглянулась по сторонам и перекрестилась.
Париж продолжал праздное буйство. То и дело вдалеке раздавались выстрелы, от раскатов которых Мари вздрагивала.
Мимо торопливо шел поздний прохожий. Мари проводила его взглядом и отвернулась.
Внезапно человек изменил направление и поспешил прямо к Мари.
Женщина в ужасе отпрянула, когда он приблизился вплотную.
– Что вам нужно?!
– Деньги! Если есть кошелек, давай его сюда!
В руке незнакомца сверкнул нож.
И вдруг Мари узнала голос. Даже столько лет спустя она вспомнила его интонации и манеру говорить.
– Это вы!
Рука с ножом опустилась вниз.
– Что значит – вы?!
– Вы забрали у нас деньги по дороге из Версаля в Париж! Восемнадцать лет назад! А потом убили своего сообщника!
Человек отпрянул назад, а затем взмахнул ножом.
– Больше об этом никто не узнает!
Мари закричала и вцепилась в кисть руки, державшую обнаженный нож. Затем она вцепилась зубами в руку, словно кошка, которая терзает сладкую рыбину. Нож упал на землю, человек сбил молодую женщину с ног и набросился на нее, пытаясь дотянуться до горла.
Мари отталкивала от себя лицо человека, черты которого скрывала ночь. Она пыталась оторвать его от себя, но безуспешно. Она почувствовала, что теряет сознание, когда вдруг еще издали послышался голос Огюстена:
– Эй! Что здесь происходит? Мадемуазель Мари!
Человек отпустил женщину, обдав ее лицо зловонным дыханием, и исчез в темноте. Мари поднялась с земли, прижимая руки к груди.
– Что произошло?! – Огюстен тяжело дышал.
– Вы были правы, Огюстен. Мне не стоило оставаться здесь одной.
Глава 9
Предварительно я решила свериться с моими костями. Насколько удачным окажется мой поход на улицу Новокузнецкую, дом сорок пять, квартира двенадцать?
Бросок:
31 + 12 + 20.
«Разве то, что человек может узнать, – именно то, что он должен узнать? Не стоит проявлять чрезмерное любопытство».
И как это, извините, понимать? Мне, детективу с гадальными костями, не проявлять любопытство? Это моя работа.
Я схватила сумочку и поспешила на улицу Новокузнецкую.
Подъехав к дому номер сорок пять, я припарковала машину и направилась к первому подъезду. Было около десяти часов вечера. Если Алтынбаев нигде не гуляет, то должен быть дома.
Я поднялась на третий этаж, подошла к двери квартиры номер двенадцать и позвонила.
Никто не отвечал.
Я позвонила еще.
Молчание.
Странно, но я еще с улицы обратила внимание на то, что на кухне квартиры третьего этажа горит свет.
Я огляделась и полезла в сумочку, доставая отмычку. Я долго подбирала комбинацию к хитроумному замку и наконец справилась.
Войдя в узкий захламленный коридор, я осторожно прикрыла за собой дверь. Пахло мышами и кислятиной.
Сделав несколько осторожных шагов, я поравнялась с кухней и посмотрела направо.
Неподвижная фигура застыла за кухонным столом. Я поняла, что это был Алексей Алтынбаев, молодой человек с изможденным лицом, которому было на вид около тридцати вместо его восемнадцати.
Алексей сидел на стуле, прислонившись к стене, облицованной голубой плиткой с рисунком, и откинув голову назад. Я обратила внимание, что его глаза были приоткрыты, а рот как бы сведен судорогой. Левая рука, обнаженная до локтя, безжизненно свисала, демонстрируя жуткие синяки на локтевом сгибе.
Коснувшись едва теплой шеи Алексея, я не обнаружила пульсирования артерии. Приподняв бледное веко на правом глазу наркомана, увидела огромные неподвижные зрачки.
Я отпрянула назад и осмотрелась.
На одной из конфорок газовой плиты стояла маленькая кастрюлька с остатками маковой соломки. Пустой шприц лежал на кухонном столе.
Во всяком случае, мне больше нечего было здесь делать.
Я оставила квартиру номер двенадцать вместе с восковой фигурой Алексея Алтынбаева.
Выбежав из подъезда, бросилась к машине. Затем, запустив двигатель, торопливо отъехала прочь от дома. Надо было бы позвонить в милицию, но мне совсем не хотелось этого делать.
