– Нет, Евгения Максимовна, я вас хочу нанять именно телохранителем!
В голосе Киреева отчетливо проскальзывали торжествующие нотки. Кажется, он рад тому, что сумел найти правильное решение. Но меня так просто не свалить.
– И кого мне прикажете охранять? – не без ехидства поинтересовалась я и тут же, чтобы поставить окончательно в тупик моего возможного избавителя, добавила: – И какое количество времени?
– Мою дочь. Двое суток. С трех пятницы до трех воскресенья.
Говорил он на этот раз без запинок и периодического сопения в трубку. Видно, отрепетировал заранее.
– Ей угрожает какая-то конкретная опасность? – все еще не сдавалась я.
– Евгения Максимовна, а когда вы охраняете... хм-хм... скажем, бизнесмена, который перевозит большую сумму денег, вы всегда знаете конкретно, кто ему угрожает?
Черт возьми, подловил – так подловил! Тем более что этот пример я сама приводила ему недавно! Но я продолжала отбиваться:
– Я имею в виду следующее: есть ли факты, подтверждающие то, что вашей дочери что-то угрожает? Мне для успешной работы нужно о них знать!
«Черт возьми! – неожиданно начал вопить внутренний голос. – Тебе ведь предлагают то, о чем ты молила еще пять минут назад всех святых, ту самую возможность избежать общения с дражайшим Иваном Игнатовичем на стопроцентно честном основании! Да еще деньги за это платят!»
– Евгения Максимовна?
Наверное, я заразилась от абонента, поскольку теперь уже мое молчание длилось неприлично долго.
– Да, – спохватилась я. – Давайте встретимся и обсудим финансовую сторону нашего соглашения. Называйте адрес, заодно сразу познакомлюсь с вашей дочерью.
– Да, давайте, – в голосе господина Киреева легко угадывалось чувство удовлетворения. Добился-таки человек своего. – Пишите. Только приезжайте завтра сразу к трем. Финансовый вопрос вас пусть не беспокоит. Ваши расценки я знаю. Думаю, мы столкуемся.
«Но если он считает, что сумеет заставить меня делать что-то, помимо моей работы, то глубоко заблуждается!» – с мрачным злорадством сказала я себе, записывая в блокнот адрес.
Как же я глубоко ошибалась!
Впередистоящая машина тронулась, я – следом. Ползем минуту, затем новая остановка.
Господи, скорее бы развилка!
До нее еще добрых полкилометра. Потом можно будет уйти на левую трассу.
«Как же я сразу не сообразила?! – кляла я себя, злясь на полное бессилие. – Стоило гнать, рискуя своей и чужой жизнями, чтобы потом торчать здесь?! Ведь знала же, что на этом участке всегда пробки!»
И вновь перед глазами встало лицо Катерины. Испуганное, по-детски беззащитное. Сейчас она в ИВС, и я – ее единственная надежда. А шансы помочь ей тают вместе с уходящим временем!
Мои кулаки в порыве бессильной злости опустились на руль. От отчаяния я надавила на сигнал. Понимала, что веду себя глупо, но нервы сдавали окончательно. В пачке всего одна сигарета. Хорошо, что догадалась купить с запасом. Вторая, нераспечатанная, лежит тут же в бардачке.
Катя, Катя!
Глава 2
– Знакомьтесь, это Катя.
Из-под рыжей челки на меня смотрят два глаза-буравчика. Рот сжат в упрямую тонкую нитку. Мне знакомо это выражение лица. Оно без обиняков говорит о том, что подружиться у нас вряд ли получится. По большому счету, в данном случае мне это и не нужно.
– Евгения, – представилась я, предварительно добавив в свой голос изрядную струю холода.
– Кэт, – цедит в ответ ребенок и больше меня не замечает.
Кстати, ребенком Катю Кирееву можно назвать весьма условно. Девушка на рубеже между четырнадцатью и пятнадцатью годами со вполне заметным проявлением женских форм. Причем если смотреть бесстрастно, то можно легко угадать в этом чертенке вполне привлекательную в будущем девушку. Сейчас она еще слегка по-детски полновата, но, думаю, это исправится в ближайшие два-три года. По крайней мере, ей есть в кого быть красавицей – Катина мама без всяких натяжек заслуживает такое определение.
От отца, по-видимому, девушке перешел только цвет волос. И то: у Андрея Викторовича они гораздо светлее, почти белые.
Пока я рассуждала подобным образом, ребенок привычно канючил:
– Папик, ты мне «лыжу» купил? Со встроенной камерой?
– Катя, сколько раз я тебя просил...
– Понятно, – разочарованно вздохнула девочка. – Значит, никуда я не еду! Тем более что у меня свои планы на выходные.
– Я дам тебе денег на новый телефон, только веди себя прилично!
– Другой базар!
Пока происходил этот, скорее всего, недопустимый, с точки зрения педагогики, разговор, я переключила внимание на Анну Андреевну, жену господина Киреева.
Интересно, что если к Андрею Викторовичу ярлык «господин» клеится с трудом, то его супруга в этом отношении – совсем другое дело! Изящество и стильность – наверное, ее девиз. Холодная светская улыбка, еле заметный вежливый кивок при знакомстве. Это все, чего я дождалась от нее. Затем она, естественно, позабыла про меня, удалившись по винтовой лестнице на второй этаж двухъярусной квартиры.
– Папик, гони обещанные бабки! – напомнил о себе рыжий чертенок.
– Получишь в воскресенье вечером!
– Черта с два я тогда на этот вшивый день рождения поеду! Я такую дуру органически не перевариваю! Тем более...
Последнюю фразу любезное чадо не договорило, но бросило на меня красноречивый взгляд. Между тем я сама уже начинала жалеть о своем решении. Передо мной встала дилемма: что хуже – два дня покорно слушать нудный бред Ивана Игнатовича или терпеть юное исчадие ада? Но, раз уж взялся за гуж...
Андрей Викторович наконец сдался. Полез в кошелек и некоторое время шелестел купюрами.
Дочь сорвалась с дивана и деловито пересчитала деньги. Затем небрежно засунула тысяч этак пятнадцать рублей в задний карман джинсов.
– Время без пяти три, – напомнил директор «Данко», при этом бросая на меня красноречивый взгляд. Намек понятен – начиналась моя служба.
– Мы с женой уезжаем первыми, вы – следом.
После этих слов мы остались вдвоем с вверенным мне объектом. Объект меж тем встал и, не говоря ни слова, отправился из холла куда-то по коридору. Как я правильно догадывалась, в свою комнату.
Пришлось тащиться вслед за Катей. Девушка лишь скосила глаза в мою сторону, вытащила из кармана сотовый и быстро набрала номер.
– Димыч? Хеллоу! Вечером не жди, увидимся в воскресенье.
Покончив со своими делами, Кэт «неожиданно» заметила меня:
– Слушай, ты так и будешь таскаться за мной все два дня?!
– Да. Хотя... возможен другой вариант, – говоря это, я изобразила на лице глубокую задумчивость.
– Какой же?
– Пристегнуть тебя где-нибудь по дороге к чему-нибудь наручниками, а твоему отцу сказать, что позабыла, где я это сделала.
– Не гнусавь! Тебе бабки отбашляли!
– По-моему, если я так поступлю, твой отец мне еще и премию вручит. Собирайся живее.
Чадо некоторое время размышляло над услышанным, затем с победной улыбкой заявило:
– Валим, только я обязательно папику настучу, что ты надо мной издевалась. Он с тебя стружку снимет.
