когда в комнате много сигаретного дыма.
Мент не обратил на мое замечание никакого внимания.
– Мы все гадали, сколько помощников у этого жлоба. Пока что вычислили только тебя.
– А что меня вычислять, я сама пришла.
– Вот и хорошо. Значит, сама и расскажешь, что знаешь.
– Я ничего не знаю.
Пелешенко раззявил губы, обнажив коричневые клыки.
– Как же! Случайно, что ли, вы целый день ходите парочкой?
Я улыбнулась в ответ, до того нереальным мне показалось то, что происходило в течение дня.
– Хотите верьте, хотите нет, все произошло действительно случайно. Я ехала на машине по своим делам, а он попросил у меня помощи.
Бандит покачал головой.
– Не рассказывай мне сказки! Станут случайные люди бегать по городу, словно Бонни и Клайд.
Надо же, а этот дядька далеко не дебил.
– Бонни и Клайд были преступниками в отличие от нас.
Пелешенко кивнул:
– Согласен. Этот придурок влез не в свое дело, хотел поиметь нас во все дырки, но теперь он уже наверняка превратился в «жмурика».
При этом он посмотрел на часы.
– Что вы хотите этим сказать? – с недоверием спросила я.
– А то, что конец настал твоему дружку.
У меня внутри все похолодело. А вдруг и в самом деле в эту минуту Николая выбрасывают в овраг с аккуратной черной дырочкой в темени? В тот самый Песчаный овраг или еще куда-нибудь...
Я посмотрела в глаза Пелешенко.
– Меня, что же, ждет то же самое?
Тот кивнул. Иного ответа я и не ждала.
– Если расскажешь все, что знаешь, то умирать будешь не так болезненно. Тихо и спокойно. Даже не поймешь, что произошло. Бах – и ты спишь.
Хороша перспектива, ничего не скажешь! И выбор небольшой.
– А можно мне кое-что узнать перед смертью? – спросила я. – Если это, конечно, не повредит вашему имиджу?
– Валяй!
– Как вы оказались в ванной комнате, запертой снаружи? Неужели существует способ запирать дверь на внешний шпингалет, находясь внутри помещения?
Бандит усмехнулся.
– Это элементарно. Меня запер помощник, а сам ушел. Я подумал, что мы и вдвоем справимся с тем, кто придет в эту квартиру.
– Вдвоем?
– Я и «макаров».
Я поняла. Действительно, умный ход. Надо будет взять на вооружение.
– А как насчет последнего желания? – спросила я.
– Какого еще желания? – насторожился Пелешенко.
– Последнего желания перед смертью... я имею право на него?
Тот покачал головой.
– Даже не думай.
– Почему? – я пожала плечами. – Чем это плохо для вас?
– Для меня?! – бандит был явно удивлен.
Вместо ответа я стала расстегивать верхнюю пуговку мужской рубашки, которая была на мне в этот момент.
– Я нимфоманка и хочу мужчину. Может быть, поэтому я стала помогать Николаю, вы же знаете, как его зовут?
– Теперь знаем, – произнес Пелешенко, покрасневшими глазами глядя на меня.
К этому моменту уже третья пуговица была освобождена от петли.
– Говорю тебе, даже не вздумай, – неуверенным голосом произнес бандит. – Не хочу, чтобы ты задушила меня своими титьками.
Фу, как грубо! Козел прокуренный!
Кстати, насчет курения. Пелешенко мудро поступил, что не курил в квартире, потому что тогда я бы почувствовала запах и насторожилась. Хитры, гады, ничего не скажешь. Что ж, и у противника есть чему поучиться.
– У меня не такая тяжелая грудь, чтобы можно было ею задушить, – произнесла я, нащупывая в кармашке на бюстгальтере нужный мне предмет.
Это был тяжелый металлический шарик с острыми насечками на поверхности. Если он попадет в лицо человеку, то может рассечь кожу и нанести таким образом весьма чувствительную рану. Это было той скромной целью, которую я преследовала в данный момент.
Со стороны могло показаться, что я продолжаю стриптиз-шоу, на самом же деле я готовилась к агрессии. Причем жестокой.
Осторожно взяв шарик двумя пальцами, стараясь не пораниться, я вынула руку из-под рубашки и, резко выбросив ее вперед, метнула зловещий предмет в лицо Пелешенко.
Насечки полоснули по щеке бандита, и тот нервно дернулся. Не дожидаясь, пока он оправится от шока, я метнулась вперед, выбила из рук пистолет, который с резким стуком упал на линолеум, и набросилась на «волка в овечьей шкуре».
Короче, Пелешенко получил жесткий удар в переносицу лобной костью. Затем еще и еще, пока легкая синева не выступила в нижней части лба. Вскоре она превратится в багровый синяк.
Бандит не потерял сознания. Это только в фильмах бывает – человека хлопнут по щеке, и он валится без чувств. На самом деле трудно вырубить соперника так, чтобы он упал бездыханный.
Тем не менее, мне удалось заставить Пелешенко потерять ориентацию, после чего осталось только особым способом пережать сонную артерию, чтобы тот ушел в небытие.
Я подобрала своего металлического «ежика», который спас меня от неминуемой смерти, застегнула пуговицы рубашки и начала выполнять вторую часть операции, которая отличалась особым цинизмом.
Не ругайте меня за то, что мне пришлось пойти на непопулярные и, мало того, просто бандитские меры, но другого выхода у меня не было.
Короче, когда Пелешенко очнулся, он обнаружил, что висит за балконом, связанный по рукам и ногам, да еще вниз головой. Очень неудобная поза, надо сказать.
На весу его поддерживали три плотные бельевые веревки, которые были прикручены к металлическому кронштейну, приделанному к стене.
Я стояла с пистолетом в руках и ждала, когда Пелешенко сможет наконец соображать. Это произошло не сразу. Через пять секунд после того, как он открыл глаза, до Пелешенко дошло, что что-то не так.
Он начал трепыхаться, словно линь на крючке, но сразу понял, что это небезопасно.
– Эй! Что такое?! – он медленно шевелил багровыми губами.
– Ничего особенного, – ответила я. – Просто ты висишь вниз головой на высоте шестого этажа. Погода прохладная, ни души вокруг. Наблюдать за падением тела будет некому.
Багровое лицо бандита стало зеленеть.
– Отвяжи меня! Я же упаду!
– Не упадешь, тебя держат три крепкие веревки, которые я буду отстреливать по очереди, пока не получу нужную информацию.
– Какую?!
– Где находится семья Лосева. А потом скажешь, где он сам.
– Пошла к черту!
Я щелкнула предохранителем.
