Две арки, справа и слева, вели из холла в соседние комнаты, в которых стояли столы, уставленные компьютерами.
В комнатах никого не было. Ни одного человека.
Прямо по курсу, за спиной охранников, перегородивших мне дорогу, виднелась дверь, явно — в кабинет Когтя.
Перед нею, загородив дорогу и оставив лишь узкий проход, стоял стол секретарши. Сама она, пригнувшись за монитором компьютера, как за пулеметом, устремила на меня встревоженный взгляд.
— Что вы хотели?
Ох уж этот традиционный вопрос затраханных, во всем смысловом объеме этого слова, секретарш «новых русских».
— Почему хотела? И сейчас хочу. Ивана Дмитриевича хочу.
Секретарша еще ниже пригнулась за своим компьютерным пулеметом.
— К Ивану Дмитриевичу нельзя. Он занят.
— А вы напомните ему, что мы с ним договаривались. Во вторник утром.
Она поднялась, как мне показалось, рефлекторно, сделала шаг в сторону двери кабинета, но потом вдруг вернулась, плюхнулась в свое кресло и вновь забаррикадировалась монитором.
— Иван Дмитриевич занят. К нему нельзя, — очень и очень неуверенно пробормотала она.
— Хорошо, я подожду.
В холле не было ни кресла, ни стульев, поэтому ждать я намеревалась, прислонившись плечиком к стеночке.
Охранникам явно что-то не нравилось во мне. Поскольку я не могу допустить, что их не удовлетворяла моя внешность (я о ней достаточно высокого мнения), значит, раздражало их мое поведение, точнее, моя настойчивость.
Тот, что помоложе, сделал шаг в мою сторону.
— Здесь нельзя ждать, — он кивнул мне на дверь.
На анализ ситуации у меня ушло две с половиной секунды.
Я могла бы без особого труда справиться с этими разъевшимися увальнями.
Делаю ложное угрожающее движение левой рукой, подныриваю под вскинутый автомат и, резко дернув ближнего ко мне охранника за локоть правой руки, палец которой лежит на спусковом крючке, заставляю его дать очередь и разворачиваю в сторону его напарника. Одновременно загораживаюсь его телом от выстрелов в мою сторону. Даю стопроцентную гарантию — они сами выведут друг друга из строя. А любителя кроссвордов, который ринется сюда на звук выстрелов, можно было бы просто пришибить дверью, как только он появится в дверном проеме.
Но я не стала поднимать шум. Неадекватное поведение секретарши родило у меня подозрение, что Когтя нет в кабинете.
Но нервы напоследок я им все же потреплю.
— Передайте своему Иванушке, что приходила Ведьма.
Секретарша резко выпрямилась.
Руки охранников легли на стволы.
— И скажите, что я удваиваю стоимость своих услуг: теперь он мне должен по четыреста долларов в сутки.
С удовлетворением отметив выражение тревоги на лицах всех присутствующих, я выскользнула за дверь.
«Кроссвордист» с надеждой поднял на меня глаза.
Я ободряюще улыбнулась.
— Слушай, объясни, че эт такое? Вот, пять по горизонтали: шесть букв, первая «к» — «синоним к семантической основе пункта 14 по вертикали»?
Дружок, да ты тут вообще заскучал… Я кокетливо сощурилась.
— Услуга за услугу. Шеф ваш когда вернется? Стоит мне его ждать или нет?
Он секунду подумал, что-то прикидывая. Наконец решился:
— Не жди. Сегодня не будет. В субботу появится. Утром.
— А ему на сотовый нельзя позвонить? Ты не знаешь номер?
Явно совершив только что одно нарушение каких-то своих инструкций, на второе он решился уже гораздо легче, без поощрения с моей стороны.
— Слушай, я тебе объясню, только ты меня Дмитричу не сдавай. Я хоть третий день у него работаю, слышал, кто он такой.
Вместо ответа я улыбнулась обещающе. Пожалуй, слишком много обещающе. Он даже встал со своего скрипучего кресла.
— Я номер не знаю. Но на хрена тебе этот номер? У нас тут цирк, блин… Его сотка там лежит, у него на столе в кабинете, он его вместо себя оставил. Сам уже дня три не появляется… Коза бегает, вроде бы спрашивает у него самого, а на самом деле звонит ему — не знает, что отвечать, если ее сильно подопрут. Он нам тут в понедельник инструктаж устроил: выстроил вот там, в холле, и давай объяснять с самого начала. Нас же тут всего четверо, и все в понедельник первый день работаем у него.
Я бросила на него недоверчивый взгляд.
— В натуре! Всех своих разогнал.
— За что?
— Ой, он нам лепил тут! Они его вроде бы и подставили, и «лажанулись», кого-то у них там похитили — короче, хрен те че! На нас страху нагонял: если, мол, че — ну… не так, мол, не по его… — скажите спасибо, если просто на улицу выгонит, а то и под землю упрячет.
— Кое-кто, видно, все же испугался, — я кивнула головой в сторону охранников за дверью. — Они меня чуть ли не обыскивать собрались.
— Тебя-то обыскать и я бы не отказался, — он как-то поерзал внутри своих брюк.
Я изобразила на лице непонимание. Не спеши, мол, дорогой, я еще ничего не решила. Он протянул руку и одним пальцем слегка отогнул верхний вырез моего платья.
Я щелкнула его по носу. Выражение такого удовольствия я давно на лицах людей не видела. Так иногда смотрят собаки на ласкающих их хозяев.
— Это они чеченцев ловят, — с иронией и раздражением сказал он о своих напарниках, словно сообщая, что у них белая горячка и «чеченцы» — это такие чертики. — Хозяин нам тут навешал на уши: его, мол, пасут чеченцы за какие-то старые дела; сюда, на контору, возможен налет, смотреть в оба; сам он ныряет на дно, но никому ни слова, чтобы все думали, что он здесь, на месте. Это он чеченцев на живца ловить собрался!
Странно, но этот туповатый и не особенно накачанный парень, похоже, совершенно не боялся легендарного убийцу Когтя.
Может быть, я чего-то не понимаю, но в этих мальчишеских сиротских играх, чтобы не испытывать страха перед угрожающим тебе расправой профессионалом, надо иметь хоть какие-то основания или быть «синонимом к семантической основе пункта 14 по вертикали». Но, поскольку паренек умел делать умозаключения, и притом довольно убедительные, я не могла понять основы его довольно глупой на первый взгляд самоуверенности.
Теперь следовало поддержать его иронию, а заодно выяснить еще один момент интересующей меня обстановки в конторе Когтя.
— И много уже наловил?
— Не, — он засмеялся, — клюет хреново! Им же в каждом, кто приходит, Шамиль мерещится. Только к нам сейчас не ходит никто.
Последнюю фразу он произнес с интонацией, свидетельствующей о том, что ситуация вызывает у него приступ буйного веселья.
Появившийся из-за поворота коридора молодой человек о-о-чень приличной наружности неожиданно помог мне выяснить ответ на последний пункт моего «опросника». Несмотря на тридцатиградусную жару, на посетителе был пиджак, правда светлый, и галстук.
Лицо его мне было совершенно незнакомо, но меня не оставляло странное чувство, что где-то я его
