ударные возможности.
За Вовой обнаружился задумчивый наркофлегмат, держащий в руке чугунный утюг.
— Если жаба не желает, значит, она не хочет, — еле слышно пробормотал наркофлегмат святую истину и, покачивая головой, побрел в свой угол.
Я села на пол и уронила в ладони свою забубенную головушку.
Постепенно колокольный перезвон в ней угас и появилась способность соображения.
Я посмотрела на валяющегося Вову. Я очень благородно сдержалась и не двинула его кулаком в морду. Однако не отказала себе в профессиональном любопытстве и проверила его карманы. Помимо разных мелочей, там были его документы, в том числе и лицензия на право ношения оружия.
Я сказала лицензия? Так я оговорилась.
Скомкав бумажку и сунув ее в карман, я потянулась за сумкой, где был мой мобильник.
В этот момент послышались быстрые шаркающие шаги. В комнату влетела Антонина, а за нею разъяренный и взлохмаченный Бутман с пистолетом в руке.
Увидев Бутмана, я тут же бросилась к пистолету Вовы, валяющемуся на полу в трех метрах от меня.
Бутман выстрелил. Пуля щелкнула о бетон в пяти сантиметрах от моих пальцев.
— Не дергайся, — сказал Бутман.
Слава богу, я хорошо понимаю свой родной язык и поэтому кивнула и вернулась на место.
— Что с ним? — спросил Бутман, показывая стволом пистолета на окровавленный затылок Вовы.
— Может быть, спит? — предположила я.
Бутман усмехнулся и, не опуская пистолета, направленного в мою сторону, быстро подошел к стене, где лежала моя сумка. Он ее поднял и раскрыл.
— Ну вот, подруга, — удовлетворенно проговорил он, увидев там кассету, — видна тяга к культуре у современных ментов. Это очень похвально. Ты, сучка, если выживешь, то все-таки додумаешься до бисексуальности.
Бутман вынул из сумки пистолет и мобильник. Сумку и мобильник он уронил себе под ноги и с силой ударил по телефону каблуком.
«Отчирикалась моя трубочка. А вот Таня пока нет», — подумала я, оценивая расстояние между мной и Бутманом.
Было далековато, но рискнуть, конечно же, стоило.
— Твой ствол? — спросил Бутман меня.
Я не отреагировала.
Бутман стоял на расстоянии трех-четырех шагов от меня с двумя пистолетами в руках. Между нами лежал начавший тихо постанывать Вова Прокопенко.
Я не ответила, а Бутман и не ожидал от меня ответа. Его глаза сузились. Не спуская с меня страшного взгляда с утвердившейся в нем решимостью, он сделал шаг вперед.
Направив ствол моего пистолета в голову Прокопенко, он выстрелил два раза.
Звуки выстрелов прозвучали неожиданно громко и отозвались эхом в полупустой комнате.
Я приготовилась отдать жизнь подороже и, подтянув под себя ноги, уже знала, что делать при следующем движении Бутмана. Мне бы только добраться до него…
Антонина, сидевшая, сжавшись в комочек позади и слева от меня, тихонько завыла.
— Молчать, сучка! — рявкнул на нее Бутман, и Антонина тут же послушно замолчала.
— Встаешь и идешь со мной, — крикнул он Антонине и отошел к двери, — а ты пока здесь отдохни! Ты только что Вову убила, и мы все это видели — подумай об этом. Нинка подтвердит, я не сомневаюсь.
Бутман посмотрел на задумавшегося на матраце наркофлегмата и, хмыкнув, махнул рукой Антонине.
Она, вздрагивая всем телом, подошла на непослушных ногах, и Бутман, засунув мой пистолет себе за пояс брюк и прикрыв его футболкой, крепко взял Антонину за руку.
— Мне теперь все одно, Нинка, — сказал он, — если жить хочешь, будешь послушной.
Антонина быстро и мелко затрясла головой, и Бутман, пятясь и не спуская с меня глаз, потащил ее к выходу.
Хлопнула металлическая дверь, потом раздались лязгающий звук и удаляющиеся шаги.
Я подлетела к двери, на мгновение прислушалась и осторожно толкнула ее. Дверь не поддалась. Тогда я толкнула еще и еще раз. Результат был все тем же. Было похоже, что снаружи ее приперли каким- нибудь ломом или арматурой. Открыть дверь можно теперь только снаружи.
Таня попалась в западню вместе с приятной компанией: свежим трупом и уплывающим в кайф музыкальным наркоманом.
Смешно? Мне — нет.
Я вернулась в комнату и, аккуратно обойдя Вову Прокопенко, точнее то, что им было несколько минут назад, подскочила к окну.
Окно было без решеток, что меня обрадовало, но, пока мне удалось открыть рамы, я ругалась так, что икалось всем.
Наконец я распахнула окно и выглянула из него. Сразу стала ясна причина отсутствия решеток: они не были здесь нужны.
Стена комнаты выходила во внутренний двор, на этой стене зацепиться было не за что, а мой этаж был совсем не первым.
Я озадаченно посмотрела на утоптанную землю внизу.
М-да… А я даже зонтика не взяла, чтобы испытать его как парашют…
Бросив взгляд на волосатого наркомана, снова затренькавшего на гитаре, я обратилась к нему.
— Нас заперли! — крикнула я.
Он посмотрел на меня мутным взглядом и захихикал.
Глава 12
Я забежала в кухню и остановила взгляд на запачканной газовой плите. Устроить, что ли, маленький взрывчик и разнести полстены к чертовой матери?
Я задумчиво почесала затылок: как бы этот взрывчик не получился маленьким в масштабе планеты, а для Тани Ивановой он может стать очень даже большим.
В полнейшем огорчении я вернулась в комнату и подняла с пола свою сумку.
Кассета лежала на месте, прочие мелочи тоже. Вынув мешочек с гадальными костями, я задала вопрос и высыпала кости на подоконник.
24+33+9!
«Вы сможете поправить свое положение лишь двумя способами: с помощью собственной ловкости или благодаря чужой глупости».
Какое интересное кино получается!
Ссыпав гадальные кости обратно в мешочек, я обратилась к наркоману-меломану.
— Как у тебя с мозгами, братишка? — крикнула я.
Он даже не обратил на меня внимания и продолжил свои музыкальные упражнения.
Я сделала соответствующий вывод.
Устроившись на подоконнике, я закурила и начала глазеть по сторонам. Это было единственное занятие, которое я могла себе позволить.
Окно напротив меня по ту сторону двора было темным. Соседнее открыто, но там никто не мелькал. Не ясно даже было: квартира это или офис какой-нибудь славной торгово-промышленной организации, курирующей пяток лотков с соседней улицы.
Я сидела, думала и прикидывала свои шансы. Шансов было не много: оставалось сидеть и ждать, когда придут дружки моего музыканта и откроют дверь. А это может случиться и сегодня под вечер, и через два месяца или даже к Новому году.
