телец.
— Задобрить меня пытаешься?
— Может быть, может быть, любовь моя.
— Опять ерунду порешь.
— Просто мне хотелось сделать тебе приятное, Сесилия. Почему, сам не знаю. Я живу по принципу «живи и радуйся жизни».
— Ты не думаешь о будущем.
— А к чему думать о будущем. Ведь мы бессмертны.
— Разве?
— Конечно, ведь за последние годы мы не только не постарели, но и стали моложе.
— Непостижимы мысли человека, желающего вечно оставаться двенадцатилетним.
— Страховка еще никому не вредила. А сей юный возраст я выбрал впрок, про запас. Неизвестно ведь, как будут идти поставки омолаживателя.
— А тебе разве не хочется достичь половой зрелости?
Сниффи сумел сохранить хладнокровие.
— Половой вопрос меня не волнует.
Доктор Рассел замерла, уставясь в миску, затем вынула ложкой что-то из риса и с брезгливой гримасой отшвырнула в сторону. Наверное, ей попался таракан. Сниффи достал из кармана листовку, расправил ее и положил на стол перед Сесилией.
— Сесилия, что ты думаешь о летавшем сегодня вертолете?
— А зачем мне о нем думать?
— Похоже, европейцы затеяли охоту на всю нашу прежнюю команду. Но, думаю, и на этом они не успокоятся. Не исключено, что, начав с Роли, они попытаются захватить всю страну.
— По мне, так пусть себе захватывают. Быть может, порядок здесь наконец-то наведут.
— Тебе что же, свобода не дорога?
— Мне дороги мир, законность и гарантированное здравоохранение.
— Со временем здесь и без европейцев наладится жизнь.
— Когда наладится? Через сотню-другую лет?
— Да хоть через сотню-другую. — Сниффи пожал плечами. — Куда нам спешить?
— Через сотню-другую лет, дурачок, мы оба будем давным-давно мертвы!
Сниффи рассмеялся.
— Если мы и умрем, то уж точно не от старости.
— Напрасно веселишься. Ведь после того как во внутреннем дворе университета приземлился один из вертолетов европейцев, тебе не позавидуешь.
— А что европейцы здесь позабыли?
— Они горят желанием то ли препарировать тебя, то ли арестовать.
— Арестовать меня? Но за что? Ведь я преступлений не совершал.
— Оставь меня в покое, — сказала Сесилия, не скрывая отвращения.
Бедняжка Сесилия была бесхребетной интеллигенткой с узкими взглядами на жизнь.
Она знать не желала, что, разработав омолаживатель, Сниффи всего лишь выполнил работу, заказанную преуспевающими медицинскими компаниями.
— Сесилия, давай решим, что нам делать дальше.
— Возвращайся на ферму, а я тебя не выдам.
— Разумеется, не выдашь. Куда ж ты денешься?
— А с чего это ты рассчитываешь на мою помощь? — спросила Сесилия, разглядывая листок.
— Ты уже позабыла про куриную печенку и про инъекции?
— К черту твои инъекции!
Сниффи бережно извлек из кармана джинсов пузырек, отвинтил крышку и, демонстративно принюхавшись, прошептал:
— Чистый омолаживатель. Обезвоженный, с характерным запахом. Высшая проба!
— Уходи. — В голосе Сесилии явственно прозвучало отчаяние.
Сниффи заметил на ее висках бисеринки пота. Несомненно, ее организм требовал новой дозы дурмана.
— Тебе не обойтись без очередного вливания, — сказал он. — Подумай, сколько больных погибнет, если ты ослабнешь или заболеешь.
— Уговорил. Но не здесь же…
Сниффи быстро оглядел обширное помещение госпитальной палатки. Повсюду на складных койках под одеялами цвета хаки лежали перевязанные окровавленными бинтами раненые. Никого постороннего и ничего подозрительного.
— Я быстренько уколю тебя в бедро, а ты мне дай несколько медицинских игл. А то мои совсем затупились.
— Ничего ты от меня не получишь!
— Да ладно тебе, Сесилия. У тебя же куча игл, ты как-никак руководишь госпиталем Красного Креста.
— Иглы предназначены только для тяжелобольных и умирающих.
— Без очередных доз омолаживателя мы все умрем естественной смертью. Такова логика жизни. Верно?
Сесилия уныло кивнула и провела Сниффи в операционную, отделенную от палат брезентовым пологом.
— Ты молод только внешне, но ум и опыт у тебя как у взрослого мужчины, — злобно прошептала она. — Так и не корчи из себя мальчишку, веди себя соответственно возрасту.
— Теория Фрейда ко мне не подходит. А вот у тебя, согласно этой теории, явная склонность к самопожертвованию и самоубийству.
Доктор Рассел, прикусив нижнюю губу, повернулась к Сниффи спиной, приспустила брюки и слегка нагнулась. Сниффи достал шприц, набрал в него жидкость из баночки прямо через крышку и, слегка шлепнув Сесилию по ягодице, вонзил иглу.
— Черт! Игла-то у тебя тупая!
— Я предупреждал!
Они вернулись на скамейку перед деревянным столом. Сниффи принялся с интересом наблюдать за действием дурмана. Вскоре на бледных щеках Сесилии проступил румянец, руки задрожали. Пытаясь скрыть довольную усмешку, она встала, потянулась и зевнула.
У входа послышался топот, а через секунду в палатку вошли люди в форме. Европейцы! Сниффи юркнул под стол, переполз в операционную и стал украдкой наблюдать. Доктор Рассел встала навстречу гостям — двум рядовым, вооруженным миниатюрными автоматами французского производства, и сержанту с тяжелым, будто вытесанным из гранита подбородком. Один из солдат толкал перед собой тележку из нержавейки, уставленную белыми баночками с латинскими надписями и красными крестами на этикетках.
— Кто вы? — несколько громче, чем требовалось, спросила Сесилия. — И что вам здесь нужно?
— Вы доктор Сесилия Рассел? Руководитель этого госпиталя?
— Да.
— Мы прибыли к вам, доктор Сесилия Рассел, с миссией дружбы и доброй воли. Наш шеф, герр Шпитцлер из Европейского Красного Креста, передает вам наилучшие пожелания и просит принять в дар вот эти медикаменты. — Сержант указал на тележку.
— А медицинские иглы вы привезли?
— Да.
— А антибиотики?
— Тоже.
— Отлично. И чем же я могу вам помочь?
— Нам хотелось бы заручиться поддержкой местных добровольческих отрядов. Мы надеемся
