— Мы ищем вот этого человека, ты случайно его здесь не видел?
Мальчишка равнодушно взглянул на снимок и сразу же вернул его назад.
— Он у лесника, — сказал он коротко. — У дяди Гьиши.
— У дяди Гриши? Где это?
— Еще тьи сигаеты. Тогда пьиведу, — спокойно объявил он. — А то мне тут с вами нельзя. Наши узнают — башку откьютят.
Ксюша смотрела на пацана с таким разъяренным видом, что и сама была готова открутить его светлую дынообразную головку, чтобы на ее место поставить какую-нибудь новую, не такую расчетливую.
Пришлось отсчитать ему еще три сигареты и подождать, когда паренек с деловым видом уложит их в специальную коробочку, которая обнаружилась в его кармане среди гвоздей и железяк.
— Пошли за мной, — наконец сказал парнишка и повел нас по узкой извилистой тропинке, протоптанной между деревьями.
Я не пожалела о «Мальборо», потому что без провожатого нам точно было бы трудно в этой местности ориентироваться — тропинка забирала то влево, то вправо, словно ее прокладывал кто-то в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения.
— Вон там, — показал мальчишка на покосившуюся избушку, которая стояла если и не на курьих ножках, то все равно как-то очень нетвердо. — Вон там дядя Гьиша живет. Но вы туда лучше не ходите. Застьелят.
— Кто застрелит? — удивилась я. — Что здесь вообще происходит?
Но мальчишка не ответил, а преспокойно развернулся и медленно побрел обратно в деревню.
— Эй, мальчик, стой, поговорим, я тебе еще сигарет дам! — окликнула я его растерянно.
— А у тебя больше нет, я видел, — прокричал он на ходу, припускаясь от нас вприпрыжку и окончательно скрываясь из вида.
— Что делать будем? — обернулась я к Ксюше, но она только пожала плечами.
Почему-то я нутром чувствовала, что без подкрепления нам здесь не обойтись. Пока я совершенно не понимала, что происходит в этих Пеньках, но предчувствия были самыми скверными. Получалось, что некий дядя Гриша, возможно с целой группой других преступников, взял нашего пропащего в заложники. Но с какой целью? Впрочем, это был уже второй вопрос. Главное, что пока все сводилось к тому, что Погорельцева держат в этом охотничьем домике, и его надо освободить.
— Сделаем так, — сказала я шепотом. — Ты идешь назад и ищешь подмогу — пригони кого-нибудь сюда из крапивинской милиции, что ли. Только побыстрее. А я буду караулить здесь, возле домика, и постараюсь выяснить, сколько здесь человек охраны и как они вооружены.
Ксюша, тяжело вздохнув, повернула назад, проворчав на ходу:
— Да у тебя, сестренка, как я погляжу, работка еще почище моей будет. Уж лучше всю жизнь в поезде с пассажирами собачиться, чем по лесам бегать…
— Кому что нравится.
Я не стала слушать до конца ее тихих причитаний, а крадучись, прячась за кустами, начала продвигаться поближе к домику лесника, выбирая наиболее удобную точку для наблюдения.
Майский денек выдался жаркий, и в леске было получше, чем в санатории, где сейчас, наверное, томится моя бедная тетя. Так же птички поют, под деревьями виднеются ландыши. О какой такой войне говорила безумная бабуся?
Наверное, я больше часа просидела в укрытии, наслаждаясь лесной тишиной и слушая птичьи трели. Почти как в санатории, только вот «застъелить» неожиданно могут, а все остальное вполне ничего. Или мальчишка тоже наврал?
Я уже начала раздумывать, что пора бы отправиться на разведку и осмотреть домик, как услышала чьи-то осторожные мягкие шаги.
Из леса вышел высоченный мужчина в сапогах и с охотничьим ружьем на плече — он определенно топал по направлению к дому, который находился у меня под наблюдением, и сейчас как раз проходил мимо меня.
Раздумывать было некогда. Затаившись в кустах и подождав, когда мужчина повернется спиной, я бесшумно набросилась на него и первым делом сорвала ружье, которое тут же направила на незнакомца.
— Не двигаться, — приказала я тихо великану, делая шаг назад. — А то будет хуже.
Но тот и не думал двигаться, а смотрел на меня усталыми глазами. У человека было открытое, очень загоревшее лицо, которое имело буквально кирпичный оттенок, большие руки, которые как-то беспомощно выглядывали из коротковатой куртки.
— Ты чья будешь? — спросил он меня удивленно. — Что-то я тебя не помню.
— Сколько человек в доме? Погорельцев там? — не отвечая на его вопрос, я стала быстро задавать ему свои, боясь, что наше мирное сосуществование может прерваться в любую минуту.
— Игорь? Там. Один сидит…
— Веди, — приказала я коротко. — Но только без фокусов.
«Если врет, то придется стрелять», — прикинула я, проверяя, заряжено ли ружье. Все нормально, из ружья при необходимости можно было «стъельнуть» в тех, кто будет мне мешать.
— Надоели вы мне все, — только и сказал на это незнакомец в сапогах. — Хуже горькой редьки.
Он подошел к домику, открыл своим ключом замок, и я нырнула вслед за ним в дверную щель, оказавшись сразу в темноте. Это были сени, откуда мне через мгновение стало видно небольшую комнатку и сидящего спиной к двери за столом мужчину.
— Руки вверх! — сказала я, оставаясь в дверном проеме и держа на весу ружье. — Все арестованы.
Мужчина оглянулся — это был Игорь Николаевич Погорельцев собственной персоной.
— А в чем дело? — спросил он удивленно.
— Ну вот я вас и нашла, — ответила я, наконец-то переводя дух. — Побежали скорее. Уходим.
— Куда это? — еще больше удивился он. — Вы, собственно, кто такая?
— Частный детектив Татьяна Иванова. Но подробности потом.
— А я-то думал, что вас прислал Петруша. Жаль, очень жаль, — сказал Погорельцев и снова сел на свое место. — Увы, тогда мне придется здесь пока остаться.
— Вы что, с ума сошли? — поразилась я, бросая на стол наручники. — Вот, надевайте ему наручники, пока я держу его под прицелом, и не разговаривайте долго. Вас же ищут, все буквально сбились с ног…
— Е-мое, так ты не из здешних? — удивился незнакомец в сапогах. — Из города, что ли? Из милиции? Тогда совсем другое дело. Это же просто отлично!
— Кто ищет? — заинтересовался другим вопросом Погорельцев.
— Жена, сын, брат, милиция, в конце концов! Вы же пропали с поезда неделю назад, проводится расследование…
— Ничего не понимаю, — сказал Игорь Николаевич, наморщив лоб. — Я же просил в Тарасов телеграмму отправить, что все в порядке. Что, телеграмма не дошла, что ли?
— Телеграмма-то дошла, но она такого странного содержания, что нам, наоборот, пришлось усилить поиски.
Погорельцев вопросительно уставился на великана, которого я до сих пор держала «на мушке».
— Григорий, — строго обратился к нему Погорельцев. — Ты отправлял телеграмму, когда был в Крапивинске? В чем дело?
— Ну отправлял, — ответил нехотя человек, который, как я поняла, и был лесником дядей Гришей. — И чего из того? Правда, я твой листочек по дороге где-то затерял, но написал примерно по смыслу. Мол, не волнуйтесь, скоро позвоню, как ты и говорил.
— Вот что, — сказала я, выслушав их объяснение. — Делаем так. Я вас, Игорь Николаевич, доставляю домой к семье, получаю свой гонорар и надеюсь, что мы с вами больше никогда в жизни не увидимся. Остальное меня не слишком интересует.
— Хорошо было бы, да ничего не получится, — вздохнул Погорельцев. — Я бы и сам так хотел, но к ночи снова война может начаться. Если что — меня Петруша точно убьет.
— Самое главное не сказал, — вдруг что-то вспомнив, вмешался в наш разговор Гриша, — я ведь его
