И он снова полез в холодильник.
«Продолжаем ночной выпуск криминальных новостей, – послышалось с экрана, – кандидат в губернаторы области, генерал ФСБ Зубарев заявил, что следствие по делу об убийстве вице-губернатора Виктора Клейменова может выйти на прямых заказчиков уже в течение одной-полутора недель. Он не исключает громких разоблачений и того, что цепочка приведет на самый верх. Бежавшая из-под стражи Юлия Максимова, которой инкриминируется соучастие в убийстве Клейменова и его охранников, объявлена в федеральный розыск».
Я, боясь перевести дыхание, покосилась на Никиту Никитича: он рылся в холодильнике и не видел того, что на экране появилась моя фотография.
Хорошо, что я не очень похожа... впрочем, от этого не легче.
Бурмистров распрямился, но фотография уже исчезла с экрана, а вместо этого возникла физиономия диктора, сообщившего следующее:
«Сегодня в роддомах номер два и номер три произошли странные и, по существу, трагические события: из моргов роддомов исчезли несколько трупов новорожденных младенцев (меня аж передернуло от этого холодного и циничного – „трупы новорожденных младенцев“) и тело беременной женщины двадцати двух лет, ребенок которой умер, так и не родившись».
Я подалась вперед, протянула руку и выключила телевизор. Бурмистров сказал:
– Да, Анечка, содержимое наших криминальных новостей аппетиту не способствует. Особенно ночные страшилки.
И поставил передо мной хрустальную вазу с фруктами.
– Спасибо, – машинально произнесла я.
Глава 9
ОТКРОВЕНИЯ НИКИТЫ БУРМИСТРОВА
Машины въехали во двор бурмистровской дачи. Сам дом был куда скромнее, нежели можно было предположить у такого видного политика и коммерсанта. Вероятно, это был демократический вариант дачного ансамбля, потому как негоже кандидату в губернаторы прозябать в позорной антинародной роскоши. По крайней мере – в глазах избирателей.
А глазами избирателя могла стать я – якобы московская журналистка. Но того, что это не так, Бурмистров ведь не знал. Так что рассчитывал произвести на московскую прессу самое благоприятное впечатление.
Мы прошли в просторный холл и расселись по креслам. Тотчас же подали кофе с коньяком, которые, надо признать, были весьма кстати: все-таки было морозно, хотя в салоне лимузина этого и не чувствовалось. Кроме того, кофе с коньяком очень благотворно влияет на нервную систему, одновременно подхлестывая ее к деятельности и успокаивая. И то и другое было мне сейчас необходимо: я чувствовала сильную усталость, но положи меня отсыпаться – наверняка не заснула бы. Просто не смогла бы. Выбилась из режима.
Убедившись в том, что мы остались одни, Никита Никитич поднял на меня глаза и произнес:
– Вас, Аня, конечно же, интересует прежде всего то, что я думаю об убийстве вице-губернатора Клейменова, не так ли? Ведь дорогой столице нет никакого дела до наших провинциальных проблем, и наверняка вы не приехали бы, не будь этого убийства вице-губернатора.
– Да, конечно. – И, вживаясь в роль московской журналистки, бойко произнесла: – Как вы думаете, Никита Ни... как вы думаете, кому выгодна смерть вице-губернатора?
Бурмистров помолчал, а потом засмеялся и произнес:
– Самое интересное, что, по моему мнению, она никому не выгодна. От нее больше убытков, чем реальной пользы. Причем как тем, кто инспирировал этот заказ, так и тем, кто благожелательно относился к Клейменову. Подумайте сами: политическая карьера Виктора Сергеевича близилась к закату; его босса, губернатора Сухорукова, уже сняли с выборов, так что Клейменов не мог рассчитывать на то, что останется в политике. По крайней мере, в прежнем качестве.
– Это верно, – сказала я, думая, что слишком уж быстро Никита Никитич свернул на нужные мне рельсы. – Но...
– Если вы хотите спросить, кто убил Клейменова, так об этом я знаю не много, Аня. По-моему, вы должны знать больше моего. Одну минуту, Аня... сейчас я вызову сюда человека... думаю, он сможет дать самые подробные комментарии касательно убийства Клейменова. – Он нажал кнопку внутренней связи и произнес:
– Кирилла сюда вызови. Да... интервью. Поживее. Все-таки уже два часа ночи, пора и честь знать. – И с улыбкой повернулся ко мне:
– Я думаю, вы слышали о том громком скандале, что разразился вокруг предполагаемого участия в заказе Клейменова ваших московских спецслужб.
Вот тут уже у меня побежали по спине мурашки, и я пожалела о том, что сунулась к Бурмистрову. Конечно, я быстро совладала с собой, и, кажется, Никита Никитич не заметил мгновенного тревожного блеска в моих глазах.
– Вы говорите об аресте и побеге этой...
– ...совершенно верно, Максимовой, – подхватил Бурмистров. – Не так ли, Кирилл Иваныч?
Я обернулась и посмотрела на того, кому адресовались эти спокойные, без малейшего внутреннего напряжения, слова кандидата в губернаторы, и вытянулась в кресле с побелевшими губами: на пороге гостиной стоял капитан РУБОПа Сенников. Тот самый, что прикрывал выходы из того злополучного подъезда, где меня шарахнуло электрошоком, а киллера – роем пуль в самое сердце.
– Проходи, Кирилл Иваныч, – сказал Бурмистров благожелательно. – Ну что, пальчик тебе починили или как?
– Починили, – сказал Сенников, а потом, прищурясь, посмотрел на меня и произнес, как будто ожидал увидеть меня на этих задушевных ночных посиделках: – А ее-то зачем приволок, босс? Чтобы она мне второй палец сломала?
...Сердце оборвалось и ухнуло в глубокую пропасть... да что тут причитать – сама виновата! Понадеялась, что кривая вывезет – получи! Но только кто мог думать, что капитан Кирилл Сенников работает на Бурмистрова?
– Да, вот такие дела, Юлия Сергеевна, – сказал местный олигарх. – А что вы сделали с бедным Саяпиным, что он так жалобно просил меня принять вас?
– То же, что и с Сенниковым – сломала ему пару пальцев на руке, – угрюмо сказала я. – И коленку обещала прострелить. Он сам виноват – лез на рожон.
– На него это не похоже.
Я хладнокровно отпила кофе и спросила:
– А как вы догадались?
– А у меня чутье звериное, дорогая моя. Не зря зону топтал в свое время. Я как с Саяпиным поговорил, так тотчас же перезвонил в «Карамболь». Там мне Селезнев и второй этот... охранничек, которому ты башку проломила, все выложили. Я не знаю, на что ты рассчитывала, но только, видно, ты в самом деле в отчаянное положение попала, если решилась прямо на меня выйти.
– Это верно, – кивнула я. – Положение в самом деле отчаянное. Особенно если учесть, что Сенников в курсе.
Тот продолжал угрюмо смотреть на меня исподлобья, а Никита Никитич отрывисто спросил:
– Что с Саяпиным? Надеюсь, он жив?
– Я ему анестезию сделала.
– Кулаком по башке – и в отруб, что ли?
– Вот именно, Никита Никитич. Так как насчет репортажа «без галстука»? Или вы меня отдаете капитану Сенникову и в СИЗО?
– Зачем спешить? – улыбнулся кандидат в губернаторы. – Мне нравится твое общество. Рисковая ты. Только глупо рисковать вот так... без шансов. Ну-ка, Сенников... обыщи ее.
Сенников искал недолго: он провел руками по моим бедрам и вытащил из одного бокового кармана диктофон, из другого – журналистское удостоверение.
– Вот, – сказал он и положил все это перед Никитой Никитичем.
