прицела. Хорошо, что сегодня солнечно.
– Снайпер? – быстро спросила я.
– А-а...
Я быстро сунула рацию в руки Сенникова и скороговоркой выпалила:
– Так, капитан... прикрывай выходы, а я на чердак!
– Понял, – по-военному четко ответил Сенников, а я, на ходу выхватывая пистолет, бросилась в подъезд...
Черная «БМВ», в которой сидел вице-губернатор Клейменов, въехала во двор. Перед ней шла черная «Волга» прикрытия, а сзади наползал массивный «мерседесовский» джип с личной охраной второго лица губернии.
Шофер «Волги» бросил взгляд на едва не попавшего под колеса дряхлого старичка и выругался, резко повернув направо и едва не смяв бампер о торчавшую из асфальта железную ось, которая невесть с каких пор находилась здесь. Старичок подпрыгнул на месте и засеменил прочь.
Шофер, не останавливая машину, высунул голову и заорал на бегущего представителя вымирающего коммунистического электората:
– Ну, ты, старый пень! Куда прешь, плешивая каракатица?!
Что еще хотел сказать водитель, осталось неизвестным, потому что он внезапно вздрогнул всем телом и горлом упал на край приспущенного стекла. По его телу пробежала короткая конвульсия, руки рванули руль вправо и медленно сползли с баранки, вжимая до упора сигнальную плоскость руля.
И по всему двору заунывно поплыл не желающий обрываться автомобильный сигнал.
«Волгу» занесло вправо, и она, выворотив из земли железную балку, врезалась в одноэтажный, барачного типа, корпус – тот самый, что был приспособлен под складские помещения...
Автосигнал продолжал раздирать неподвижный воздух, в котором, казалось, даже снежинки замедлили свое нисхождение на землю – и тут что-то слаженно пропело, и по лобовому стеклу клейменовского «БМВ» – от возникшего на нем пулевого пробоя – дрогнув, разбежались белые трещинки.
Словно очень большая снежинка легла на стекло.
Автосигнал рвал воздух, а стекла машины покрывались все новыми и новыми трещинами – пока наконец лобовое стекло «БМВ» не распустилось лоскутами и не рухнуло на головы уже мертвых водителя и сотрудника ФСБ Курлова.
Сидящий на заднем сиденье вице-губернатор Виктор Сергеевич Клейменов с перекошенным в диком ужасе белым лицом закричал и откинул голову назад.
И тут же в его горло угодила пуля...
Пули продолжали стрекотать, но сигнал внезапно оборвался – и сразу словно кто-то задал новый отсчет, новый виток всему творящемуся кошмару.
Удар был громовым. Казалось, само небо треснуло от заполонившего узкий двор грохота, порхнули вспугнутые снежинки – и небо перевернулось, легло на землю и разодралось молнией...
Чудо немецкого автомобилестроения жестоко рвануло, машина подскочила, перевернулась, а потом снова опустилась на землю, несколько раз, подпрыгнув, как кошка с перебитым позвоночником, и, проскрежетав по асфальту полуотвалившимся задним бампером, замерла. В этой горящей и почти полностью скрытой в огне и в облаке тяжелого дыма развалине не было ничего общего с тем красавцем, который въехал во двор в сопровождении основательного кортежа буквально минуту тому назад.
...И даже нечего было думать о том, что там, в «БМВ», кто-то мог уцелеть.
Я взбежала по ступенькам с такой скоростью, будто совсем их и не касалась. Сквозь окно третьего этажа до меня долетели какие-то странные звуки со двора.
И еще – я никак не могла понять – привычное ощущение опасности, давно уже уложенное в определенные разумные рамки, распухало, как передержанное дрожжевое тесто... перекрывалось каким-то нехорошим, зудящим, туманящим голову предчувствием.
На четвертом этаже я наткнулась на старичка, которого первоначально приняла за того самого, с собачкой, но потом мне подумалось, что собаки при нем нет, да и не мог он так быстро подняться на четвертый этаж – быстрее меня!
Но тут мое внимание привлекла полуоткрытая дверь чердака, и я рванулась к ней, встала в проеме чердачной двери, тяжело дыша и окидывая взглядом чердачное помещение.
Внезапно за спиной раздались стремительные шаги – слишком стремительные для того старичка! – я хотела было повернуть голову, но в этот момент из-за балки, поддерживающей крышу, вынырнуло узкое бритое лицо. Киллер.
Я вскинула на него пистолет, но тут жгучая боль пронзила мое тело, и я потеряла сознание...
Я открыла глаза.
Первое, что я увидела, было жуткое мертвое лицо. Узкое и бритое. То самое лицо, что вынырнуло из-за балки.
Киллер в здоровенной луже крови валялся в полуметре от меня.
– О черт...
– Жива, что ли? – бухнуло надо мной.
Это был капитан Сенников. За его спиной маячил второй – высокий, мрачный и тощий человек в черном пальто, которое делало его еще более высоким, еще более мрачным и еще более тощим. Увидев, что я пытаюсь приподняться, он сказал:
– Капитан, подними ее, что смотришь-то? Дама все-таки.
– Дама... – проворчал тот, но руку мне подал и на ноги поставил. – Про магнитные бури рассуждали. А она взяла – и из киллера решето сделала.
Я ощупала пальцами голову и выговорила:
– Киллера? Я?
– А кто же, я, что ли? – искренне удивился Сенников, а черный человек сказал:
– В большое дерьмо ты вляпалась, Юлия Сергеевна Максимова, выберешься ли?
Я хотела ответить, но мысли путались, в голове стоял какой-то надсадный свист – и единственное, что я смогла родить, было:
– А что... с Клейменовым?
– Эка! – буркнул Сенников. – Спросила тоже!
Черный человек строго взглянул на насупленного рубоповца и произнес, обращаясь ко мне:
– Клейменов погиб. Машина взорвалась. Погибли все, кто находился в «БМВ», плюс двое из головной «Волги».
– Наверно, «бээмвэшке» в бензобак угодили, суки, – сказал капитан Сенников.
Черный человек только покачал головой. Нет, не пуля угробила «БМВ» Клейменова.
Пулей сложно поднять автомобиль на воздух, подорвав бензин. Для того чтобы произошел взрыв, нужен ряд условий: неполный бензобак, определенная концентрация бензиновых газов, которые, собственно, и взрываются, и хотя бы незначительный доступ воздуха.
Нет, взрыв машины Клейменова был подготовлен.
Только одно непонятно: зачем тогда нужно было стрелять, если все сидящие в «БМВ» и без того погибли бы от взрыва?
...Впрочем, нет: я не права, сказав, что непонятно только одно. Непонятно многое.
Если не все.
Лицо этого человека, все его тело, казалось, было выточено даровитым, но нерадивым и ленивым скульптором. Резкие черты лица, орлиный нос и холодные серые глаза совершенно не гармонировали с огромным грузным телом: словно скульптор приложил все свое умение, высекая голову, а потом ушел в запой, оставив вместо тела бесформенную каменную глыбу.
– Значит, вы утверждаете, что забрались на чердак, увидели киллера, вскинули пистолет... а дальше ничего не помните? Так?
