Лилианы мюзикл не соберет и десяти процентов намеченной суммы. Мне с трудом верилось, что такой бизнесмен, как Кочерян, может упустить личную выгоду из «романтических» соображений.
Стоп. А почему я уверена, что он будет терпеть убытки? Сейчас у него на руках огромная сумма. Он вполне может с ней сбежать. Почему бы и нет? Сорвать банк, не делиться с компаньонами.
— Тань, ну как, я помог тебе вчера? — прервал молчание истомившийся от переживаний Никита.
— Да, спасибо. Все прошло замечательно.
— Ты… узнала… кто, ну… кто убийца?
Я кивнула головой:
— Да, почти.
— Кто он? Я убью эту сволочь, придушу собственными руками.
— Пока я ничего не могу тебе сказать. Кое-что должна уточнить. Но мне понадобится твоя помощь.
— Я согласен. Сделаю все, что нужно, — с готовностью ответил Никита.
А он и вправду ничего… Зря я на мужика взъелась, он просто растерялся. Я и сама от всего на меня свалившегося, хоть у меня закалка ого-го, в первый день чувствовала себя не в своей тарелке.
— Тань, можно я позвоню в гостиницу?
— Зачем?
— Ну, понимаешь, я хотел Анжелке позвонить. Узнать, как у нее дела? Мы все-таки друзья, она волнуется, я знаю.
— Ладно, но при одном условии. Ты не скажешь ей, что прячешься у меня. Договорились? Просто мне не нужны лишние неприятности, объяснения. Узнаешь, как дела, скажешь, что жив-здоров, и все.
Я дала Никите еще кое-какие рекомендации, а сама отправилась домой, переодеваться. Выйдя во двор, я минут пять озиралась в поисках своей «девяточки». Нет! Тю — тю… Угнали! Потом до меня дошло. Вчера-то я добралась сюда на такси. А где я оставила машину? Во дворике у гостиницы. Придется тащиться домой на автобусе с пересадками. Я заглянула в кошелек. Отлично, на такси хватит. Запишу эти расходы на счет Кочеряна. Если, конечно, успею получить с него до того, как его посадят.
«Хорошо-то как дома!» — подумала я, открывая дверь своей квартиры. Все на своих местах, уютно, любимые вещички… Никто под ногами не мешается, одеяло на себя не тянет. Тело ныло, внутри что-то поскрипывало. Вчерашние возлияния и ночь в походных условиях давали о себе знать.
Я взглянула на часы, только восемь утра. Кире звонить рано, он обычно к девяти в управление приходит. Приму-ка я ванну со своей любимой пушистой пенкой. Там всяких травок намешано, они меня сразу в форму приведут. Сказано — сделано. Пока набиралась ванна, я прослушала сообщения автоответчика.
«Таня, Танечка, где ты? Что случилось?» Это Арарат.
«Таня, так со мной еще никто не поступал, я жду звонка». Это опять Арарат.
«Татьяна, срочно позвони мне домой». Это Киря. Интересно, зачем я ему понадобилась?
«Танюша, опять тебя нет дома. А уже поздно. Ты у нас давно уже не была, скучаю. Детка, приезжай на выходные, я испеку твой любимый торт. Целую. Папа передает тебе привет». Это мама.
«Иванова, если ты мне не позвонишь сегодня, я тебя вызову повесткой. Появилась важная информация, срочно свяжись со мной». Это опять Киря.
Надо же, стоит девушке один раз не переночевать дома, об этом сразу же узнает весь город. Ладно, Киря, позвоню тебе прямо сейчас. Только куда? Из дома ты наверняка уже вышел, до работы не дошел, а мобильника у тебя нет. Я набрала номер домашнего телефона: гудки-гудки-гудки. Позвоню дежурному по управлению, пусть передаст, что я жду его звонка дома. Так я и сделала. Главное теперь — не прослушать звонок. Именно для этих целей я приобрела радиотелефон, куда ты, туда и он. Нежась в ванне, я могу протянуть руку и разговаривать, продолжая водные процедуры.
Кирьяновского звонка я так и не дождалась. Что ж, если гора не идет к Магомету, Магомет придет к горе. Я натянула брючный костюмчик, элегантный и в то же время очень удобный, и вышла из дома.
На улице было прохладно. В такой денек хорошо работается. Все на своих местах, все любезны и предупредительны. Пассажиры взаимовежливы, а кассирши в магазинах любезны и приветливы. Сначала я решила навестить Кирю, затем отправиться за машиной.
Кирьянов, как образцово-показательный служащий, был уже на работе и весь в делах. На столе, на подоконниках, даже на полу лежали папки, какие-то сводки, отчеты, графики.
— Привет-привет, пропащая душа.
Мы с Кирей так давно знаем друг друга, что по выражению лица определяем настроение, проблемы. Сегодня Кирьянов улыбался своей по-лисьи хитрой улыбкой, прищуривая глаза. Это означало, что он нарыл какую-то важную и неожиданную информацию.
— Ну, не томи душу, выкладывай, — с места в карьер начала я.
Киря округлил глаза, захлопал ресницами:
— Что вас интересует, гражданка Иванова?
Ага, если Киря придуривается, значит, информация наикрутейшая.
— Хочешь, я отгадаю? У тебя информация на Кочеряна. Да?
— Ну вот, всегда ты все знаешь, с тобой жутко неинтересно. Как ты догадалась?
— Элементарно, Ватсон. Я с ним вчера ужинала и кое-что случайно нашла в его номере. А еще я нашла того парня из ложи.
И я рассказала Кире обо всем, что случилось. Как я скрутила Никиту. Как он меня натолкнул на мысль о причастности Арарата к смерти Жиндаревой. Ну и конечно, о фотографиях и подслушанном телефонном разговоре.
Киря слушал внимательно, делал кое-какие пометки в блокноте.
— Я поставила на прослушку его гостиничный номер. Машина моя там во дворике стоит. Пошли кого- нибудь из своих ребят. Может, ваши техники смогут установить, куда он звонил.
— Ладно, сделаем. Только, сама понимаешь, улик у нас против него никаких. А фотографии… Это не доказательство. Он тебе скажет, что их прислали по почте после смерти Лилианы. Поди докажи, что это те самые.
— Да, слушай, там была квитанция. Я фамилию фотографа запомнила. Если мы его найдем, вполне вероятно, что он укажет заказчика. А заказчик — Кочерян. Я почему-то уверена, что это по его заданию следили за Лилианой и Никитой.
— Представляешь, сколько они будут его искать? До второго пришествия.
— Брось, однофамильцев, может, и много, а вот фотографов — единицы. А тех, кто снимает такую гадость, — и того меньше. Не вредничай…
— Ну хорошо, сейчас предупрежу людей, отошлю факс в Москву, тогда поговорим.
Киря вернулся минут через десять. Включил электрочайник и достал банку растворимого кофе. Вот знает ведь, что я такой терпеть не могу, но всегда мне предлагает. Не может Киря есть и пить в одиночестве. Пришлось давиться порошковой гадостью. Наконец я не выдержала:
— Киря, имей совесть, не томи мою душеньку. Я с тобой поделилась, теперь твоя очередь. Колись, рассказывай, что там у тебя.
— Ты знаешь, что Кочерян через день после гибели Лилианы снял все со своих счетов? Кто-то распустил слухи о том, что спектаклей нет и не будет, что труппа потерпела колоссальные убытки. Денег нет. А сам Кочерян собирается махнуть за границу. Как тебе такой вариант? Он не хочет ни с кем делиться, тем более никакие долги отдавать. Хотя даже после случившегося прибыль идет, и немалая. Выходит, лапшу он на уши тебе вешал, что терпит убытки и должен вернуть все своим кредиторам. Он ничего не собирался возвращать. А знаешь, какие это суммы? Там не только ему, но и правнукам хватит.
— Вот козел… Ты бы видел, как он говорил о своих обязательствах, о позоре, который можно смыть только кровью. Значит, у него уже два мотива получается. Первый — месть, второй — деньги. Со смертью Лилианы все классно устраивается: гибель ведущей актрисы, убытки, крах финансовой операции. И никто не виноват. Бизнес — это риск. А тут он — безутешный любящий мужчина и разорившийся бизнесмен, пострадавший со всех сторон. Не подкопаешься. Он еще пытается карабкаться, продолжает переговоры о гастролях, ведет дела. Ну прямо герой дня, да и только. Где мой большой носовой платок, слезы утереть…
