— Не с этой стороны, — пропыхтела я между отжиманиями. — Ну и как мои успехи?
Андрей только усмехнулся. Я мысленно чертыхнулась.
— Сейчас здесь у борцов тренировка начнется. Так что на сегодня все. Приходи завтра, в это же время. Если желание будет, конечно.
— Будет, — заверила я.
— Можно бы еще и вечером позаниматься, но, думаю, работать с группой тебе нет смысла.
Услышав такие слова, я совсем огорчилась. Как пить дать — перестаралась.
Глава 3
В фойе меня поджидал Горшенин.
— Я на машине, — сообщил он. — Сейчас собираюсь по делам, решил заодно поспособствовать вам в переезде в новую гостиницу.
Ломаться я, понятное дело, не стала. Дают — бери. Только поинтересовалась:
— Что за гостиница?
— Вам понравится, — заверил Горшенин, придерживая дверь. — Симпатичная и недорогая. Не самый центр, конечно, но оттуда в любом направлении удобно добираться. А вот и мое средство передвижения.
Привычно использовав трость в качестве указки, Горшенин ткнул ею в направлении двух машин, стоящих чуть в стороне от остального транспорта.
Черный «БМВ» ожидал хозяина в нескольких метрах от ступеней крыльца. Рядом с ним пристроился ядовито-желтый «Запорожец».
— Е-мое! — по привычке сказала я. — И которая же из них ваша?
— Та, что менее яркая. — Горшенин рассмеялся. — Не люблю ярких цветов. Прошу вас.
Я села в машину, прикидывая, как в такой ситуации должна вести себя Нинка. Вернее, теперь — Нина. Если сделать вид, что никогда не ездила в «БМВ», это будет, пожалуй, перебор, тем более что машина была далеко не последней модели. Но внезапного внимания со стороны Горшенина не заметить было просто невозможно. До сих пор я выглядела несколько мрачноватой, охотно, хотя и лаконично отвечала на вопросы, но не лезла с расспросами сама. Пожалуй, лучше вести себя так же и впредь. Буду делать вид, что если я что-то и замечаю, то мне все это абсолютно до лампочки.
Горшенин завел двигатель.
— Не холодно? Сейчас мотор прогреется, печку включим.
— Нормально.
Разговор пока не клеился. Два часа назад, когда мы стояли около доски объявлений, Горшенин не был так озабочен моей персоной, поэтому болтал непринужденно, безо всякой задней мысли. Сейчас ему явно хотелось и разузнать обо мне побольше, и одновременно не показаться назойливым в своем любопытстве.
— Вам, наверное, надо забрать вещи?
— Какие вещи? — удивилась я. — А-а, из этого клоповника. Нет, не надо, у меня все с собой.
На этот раз пришла очередь удивиться Горшенину:
— В этой сумке? Все?
— Мы же люди военные, — ухмыльнулась я. — А вообще-то у меня еще одна сумка есть, в камере хранения на вокзале.
— О!
Я с раздражением подумала, что если он будет слишком часто повторять свое «О!», то я его точно придушу. И расследовать дальше ничего не надо будет. Доложу Грому, что причина всякого рода нестабильности в городе Волгограде выявлена и успешно устранена, и дело с концом.
Мы выехали с территории спорткомплекса, некоторое время двигались по уже знакомой мне дороге, затем свернули на другую и тут же попали в пробку.
— Вечно здесь одна и та же история, — проворчал Горшенин. — Надо было окружной ехать.
Я промолчала. Поток машин то приходил в движение, то снова замирал на неопределенное время. Встречная же полоса была практически свободна.
Горшенин с завистью кивнул на мчавшиеся навстречу машины.
— А нам теперь до ближайшего перекрестка минут десять тащиться, не меньше. Курите?
Он протянул пачку «Мальборо». Я отрицательно покачала головой:
— Курила раньше. Теперь бросила.
— И давно?
— Бросила? Уже неделю, — ответила я невозмутимо.
Новая жизнь Нины в отличие от прежней имела массу преимуществ. Поразмыслив, я решила добавить к ним еще одно. Раньше Нинка дымила, как паровоз, во время пребывания на Черном море у меня частенько трещала голова от переизбытка никотина в организме. Терпеть не могу эту гадость, хотя после трехнедельного пребывания в Нинкиной шкуре отвыкала от сигарет с трудом.
— Завидую… А я вот сколько ни пытался, ничего не выходит, — признался Горшенин. — Ну и как, не тянет?
— Иногда тянет. — Я пожала плечами. — Особенно под вечер. Но меня на много что тянет. Особенно под вечер.
— С вами не соскучишься, — ухмыльнулся Горшенин.
Я прикинула, стоит ли обидеться на него за эти слова, но решила, что нет. Горшенин между тем следил за моей реакцией очень внимательно. Похоже, на данный момент его интересовала не столько моя биография, сколько свойства характера и личностные качества.
— Как прошла тренировка?
— Нормально, — буркнула я. — Спасибо, что устроили.
— Не за что. — Горшенин поерзал. — Вы на меня за что-то сердитесь?
— Нет. За что?
— Ну-у… Просто вас особо разговорчивой не назовешь.
— Вас тоже.
— В каком смысле?
— Например, вы не сказали, что вы — директор спорткомплекса.
— О! — сказал Горшенин, и у меня зачесались руки. — Так вы и не спрашивали.
Я невольно рассмеялась, Горшенин тоже облегченно заулыбался.
— Я вообще не очень болтливая, — сочла возможным признаться я. — В компании потрепаться — одно дело, а насчет поговорить — я не очень. Да сейчас еще настроение такое, знаете… Вот осмотрюсь немного, работу подыщу. Вы лучше сами спрашивайте, если чего узнать хотите.
— Хорошо, — улыбнулся Горшенин. — Но вы тогда тоже у меня что-нибудь спрашивайте.
— А чего спрашивать? — Я повернулась, смерила его многозначительным взглядом. — И так все понятно.
Горшенин смутился.
— Что понятно? Вы же не думаете, что я к вам клеюсь?
— А если и клеитесь, то что с того? — Я взяла сигаретку, покрутила и сунула обратно в пачку. — Вы мне помогаете, так? Мне радоваться надо, а не требовать объяснений, почему вы это делаете. Вот я и радуюсь. А все остальное меня не касается. Захочете… то есть, захотите. — Я нахмурилась. — Захотите — правильно, да?
— Правильно. — Горшенин посмотрел на меня с величайшим интересом.
— Так вот, захотите, сами расскажете. Может, вам неприятно будет, если я с вопросами буду лезть. И потом, зачем делать вид, что мне интересно, сколько у вас жен, любовниц, детишек или чего там еще, если мне это совсем не интересно? Я, откровенно говоря, на это чихать хотела. Как, в общем-то, и на все остальное. Ну, почти на все.
