Я подошла к шкафу и, запустив руку в карман пиджака, извлекла оттуда лист. Андрей Васильевич Раменский с нескрываемым удивлением следил за моими действиями, но пока ничего не говорил.
— Видите? — показала я сложенный вчетверо лист. — Именно эту бумагу вы долго искали в своей папке перед тем, как выйти из машины и зайти в кафе. Нет-нет, я не блефую, можете убедиться сами.
— Ничего не понимаю! — искренне проговорил Раменский. — Какая еще бумага?
Он развернул лист и, внимательно посмотрев на него, поднял глаза.
— Послушайте, но это же чистая бумага! — воскликнул он. — Тут ничего нет!
— Вот именно, Андрей Васильевич, — со скорбным вздохом подтвердила я. — Абсолютно чистая бумага. Очень прискорбный факт, правда?
Раменский в раздражении смял листок и швырнул его на пол.
— Может быть, вы перестанете говорить загадками? — спросил он. — В конце концов, мое время стоит дорого и не надо злоупотреблять моим к вам отношением. При чем тут чистый лист?
— А я и не знала, что он чистый, — искренне ответила я. — Я пришла сюда вчера совсем с другой целью. Мне хотелось постоять возле витрины.
И знаете, что я увидела? Я прокрутила в своем мысленном кинотеатре ту сцену с выстрелом и поняла, куда именно стрелял снайпер.
Знаете, куда он вам метил?
Раменский встал с кресла и, одернув пиджак, подошел к двери.
— Я не намерен выслушивать весь этот бред, — заявил он. — Мне пора.
— Еще пять минут, — взмолилась я. — Я перехожу к самому интересному!
Так вот, Андрей Васильевич, снайпер, который не может попасть в человека, стоящего прямо, не двигаясь в течение нескольких секунд, — кто угодно, только не снайпер. А ведь покойный Карташов был хорошим стрелком, вот в чем загвоздка.
Я вздохнула и со значением посмотрела на босса. Раменский молчал, поджав губы.
— Знаете, Андрей Васильевич, — продолжала я, — у англичан есть пословица: если собака выглядит как собака, лает как собака и кусается как собака, это и есть собака. Очень мудрое изречение, не правда ли? И оно подходит практически к любым ситуациям.
Например, к такой. Если хороший снайпер промахивается, то это значит, что он хотел промахнуться. И второй раз он попал именно туда, куда и должен был попасть — вам в плечо, Андрей Васильевич.
Я повторяю: Карташов был хорошим стрелком, я наводила справки у его бывших коллег. Он едва задел вам плечо, видите — прошло совсем немного времени, а вы уже свободно двигаете рукой.
Раменский машинально дотронулся до своего плеча и покачал головой.
— Неубедительно, — проговорил он. — Любопытно, но абсолютно бездоказательно.
— Разве? — возразила я. — А как же чистый лист в кармане пиджака, который был на вас в тот самый день? Директор мне его сам показал — мол, когда костюм отдавали в чистку (вас так любят и уважают, что не могли просто так оставить тут ваши вещи), то содержимое карманов выложили в специальный пакет и потом снова водворили на место. Собственно, там и был только один этот листик. Именно поэтому вас и не стали беспокоить по этому поводу и ждали, пока у вас появится время заехать и забрать свой костюм. А вы и не торопились, так как прекрасно знали, что ваши карманы пусты — только один чистый лист. Ведь вам было все равно, что положить тогда в карман! Вы просто-напросто тянули время, ожидая, пока снайпер уляжется на крыше.
А еще я поняла, почему вы так наорали на меня в тот день. Я ведь тогда всерьез обиделась — думала, вот истерик, черт возьми, я ему жизнь спасла, а он на мне свой стресс срывает!
Оказывается, у вас были веские причины, чтобы быть мной недовольным!
Ведь я могла вас толкнуть так, что пуля, выпущенная Карташовым, впилась бы вам не в плечо, а, к примеру, между глаз. Обидно было бы, правда?
Вы долго рылись в своем кейсе в машине, ожидая, пока настанет та самая минута «икс», в которую должен прозвучать выстрел.
Потом вы стояли как изваяние, вдыхали морозный воздух и ждали. Ждали пулю Карташова, которая бы принесла вам моральные дивиденды и сняла бы с вас подозрение в убийстве вашего конкурента, которое вы наметили на ближайшее будущее. И тут вмешиваюсь я.
А ведь вы все очень тонко рассчитали, Андрей Васильевич! Не могу не отдать должное вашему криминальному таланту, честное слово!
— Это не криминал. Это всего лишь бизнес, — процедил сквозь зубы Раменский.
— Любимая присказка всех бандитов после того, как они посмотрели «Крестного отца», — тут же парировала я. — Кстати, о бизнесе.
Ваша теория насчет «неких сил», которые рвутся к власти и убирают ключевые фигуры, сразу показалась мне фантастичной.
Вы просто-напросто подогнали факты под наспех созданную теорию. Безумный ветеран убивал богатых людей, насмерть оскорбленный несправедливостью. На этого человека вышел ваш сотрудник Ренат Касимов. Кстати, не подскажете, как ему это удалось?
— Случайность, — так же нехотя ответил Раменский. — Ренат ехал на встречу с Крутченко, когда все это произошло. Если вы помните, Крутченко был третьей жертвой старикашки. Из своей машины Касимов успел заметить стрелявшего и запомнить его лицо. Старикан тогда был в старой, выцветшей от времени военной форме с орденскими планками. Ренат посоветовался со мной, и мы решили, что такой шанс упускать нельзя и старика нужно найти.
Андрей Васильевич теперь был сосредоточен и напряжен. Раздражение как рукой сняло. Он понял, что со мной бесполезно играть в кошки-мышки и что противник я серьезный. И откровенность «рыбного короля» выглядела очень опасной — ведь Раменский явно не собирался просто так полюбовно со мной расстаться после такой беседы.
— Мы запросили через свои каналы военкоматы и вычислили людей, имевших те самые награды, что и у старика, — продолжал Андрей Васильевич. — Потом просканировали районы и нашли наконец этого… Григорьича. И Ренат стал дальше с ним работать.
— Вот именно — работать! — подхватила я. — Вы решили, что судьба дарит вам небывалый шанс скорректировать ситуацию в бизнесе в нужную вам сторону. Еще бы! У вас под рукой оказался послушный убийца! Можно сказать, управляемый робот!
Я полагаю, что остальные трупы уже шли по вашей наводке. Ведь сначала Переслегин расправился со своим обидчиком, а потом то ли вошел во вкус, то ли просто решил объявить войну богатым. Во всяком случае, Григорьич был достаточно виртуозен — для каждого очередного убийства он применял новый прием.
И, кстати сказать, мои подозрения насчет вас, Андрей Васильевич, укрепились, когда дважды была повторена фигура снайпера. Да какое там дважды! Если приплюсовать Снеговика — то трижды! А такой деятель, как Переслегин, придумал бы что-нибудь более эффектное.
Крутченко был действительно фигурой номер один — достаточно одиозен, достаточно скандален. О нем писали все газеты, в том числе коммунистические — излюбленное чтение Переслегина после того, как с ним случилась беда. И следующая жертва уже была ему подсказана, не так ли, Андрей Васильевич?
Раменский молча кивнул.
— Потом вы решили руками Переслегина устранить кое-кого из мешавших вам «больших людей». Погибли Гатов и Железнов. И, наконец, вы устранили своего главного рыбного конкурента — Снеговика.
Что ж, вы поработали неплохо. Нет-нет, я вовсе не думаю, что вы такое уж кровожадное чудовище. Ведь это всего лишь бизнес, не так ли?
Наверняка вы собирались остановиться на Снеговике. Недаром Ренат в последний визит к старикану размешал ему снотворное в стакане в такой дозе, что она мгновенно отправила бы Переслегина на тот свет.
Все, операция была закончена. Винтовка, которая принадлежала Карташову и из которой стреляли в вас дважды, сработала еще раз — из нее Переслегин убил Снеговика. Вы, как жертва неудавшегося покушения, — вне подозрений. Все мешавшие вам люди устранены. Теперь можно жить спокойно и набирать новые обороты.
Но вы проиграли, связавшись со мной. Наверное, вы просто не представляли, с кем имеете дело,
