– Говорила я тебе, что у меня плохое предчувствие. Вот – пожалуйста. Разбирайтесь теперь. Но чтобы без последствий для меня!
Она развернулась на каблуках и вышла из дома.
– Славочка, – сказал Селезнев, – дай – ка мне телефон, надо действительно вызывать милицию.
– Боюсь, что вы опоздали, – сказала я.
– В каком смысле, – пьяно улыбаясь, поинтересовался Иван Николаевич, приглядываясь к кнопочкам на трубке и целясь в них пальцем, к тому же зажмурив один глаз для резкости.
– Полагаю, что милиция уже скоро будет здесь.
– А что это у нее на голове? – спросил непонятно кого Данилин.
Я сорвала с головы камеру вместе с наушниками и наступила на нее ногой. Раздался хруст. Им совсем необязательно знать, что у меня было на голове.
Селезнев бормотал в трубку что-то про ограбление со взломом. Данилин все время держал меня под прицелом. Интересно, Олег уже позвонил Игорю и Наташке? Я надеялась на его оперативность.
– Славка, я придумал! – воскликнул Селезнев, закончив разговор по телефону.
– Ну? – отозвался Данилин.
– Мы ее все-таки пристрелим. Она на нас напала, а мы ее убили.
– А зачем? – возразил Данилин. – Не хватало нам возни с ней. Скажешь своим архаровцам, они ее по дороге и грохнут – при попытке к побегу.
– Можно и так, – вяло протянул Селезнев. – Ладно, посмотрим сейчас. Золин обещал приехать. А он просто монстр, ему только свистни, столько человек покалечил – ужас.
Я стояла и слушала, а на полу валялась раздавленная мной камера с микрофончиком. И тут я заметила, что зеленый огонек горит, а значит, камера работает и все то, что здесь сейчас происходит, записывается. Отлично!
Прошло несколько минут. Мы втроем так и оставались в коридоре. Драться мне сейчас не хотелось. Будет гораздо лучше, если просто сдать этих предприимчивых дельцов в милицию. Оставалось только ждать, кто приедет раньше: Игорь или те, кого вызвал Селезнев.
– Мне все-таки интересно, что вы здесь забыли? – заговорил Данилин.
Он присел на корточки и курил, стряхивая пепел прямо на пол. Селезнев заснул на ступеньках.
– Какая теперь разница?
– Ну, интересно все-таки. Может, вас кто-нибудь послал?
Но я промолчала. Разговаривать с Данилиным я не желала. И тут с улицы раздался шум машин, и я моментально собралась. Кто-то приехал. Но кто?
– Женька, ты где? – раздался со двора знакомый женский голос. Наташка!
В дом ворвались люди в масках и бронежилетах. Данилин и Селезнев в мгновение ока оказались на полу, в наручниках и возмущенные. Громче всех орал Селезнев:
– Идиоты, вы не тех связали. Гады! По статье уволю! Посажу к чертовой матери!
– Мы еще посмотрим, кто кого уволит... – раздался за моей спиной голос.
Я обернулась. Этого человека я видела по телевизору в передаче, посвященной юбилею прокуратуры.
Селезнев оживился:
– Сергей Анатольевич, вы-то видите, что произошла чудовищная ошибка! Скажите своим остолопам, чтобы меня освободили.
Со двора буквально на руках втащили плачущую и упирающуюся Валюшку. Увидев, что ее приятели лежат на полу, она зарыдала еще сильнее. Парень в маске, державший ее за локоть, обратился к прокурору:
– Вот, Сергей Анатольевич, пыталась перелезть через забор.
Валя запричитала:
– Я тут вообще первый раз, никого не знаю. Познакомилась с этими мужчинами, а они меня сюда пригласили. Мы коньяк выпили, а тут вы. Я испугалась. Вот и все. Я ни в чем не виновата.
– С вами мы будем позже разговаривать. Отведите их всех в машину, – сказал прокурор.
Только теперь я заметила, что в коридоре и на крыльце стоит человек пятнадцать. Среди толпы я заметила Игоря и подмигнула ему. Он улыбнулся в ответ. Почти у самой двери стояла Наташка и с восхищением смотрела на меня. Я пододвинулась к ней поближе. Она шепнула:
– Ты не представляешь, что ты сделала. За ними весь город гоняется.
Из толпы вышли несколько мужчин. Один из них обратился ко мне:
– Вы и есть Евгения Охотникова, правильно?
– Правильно. А вы кто?
– Я начальник областного ОБЭПа. Зовут меня Геннадий Петрович Орлов, – и он протянул мне свое удостоверение. – Я по дороге сюда посмотрел вместе с коллегами одну очень интересную видеозапись. Правда, концовка у нее какая-то странная. Плохо видно, но зато все очень хорошо слышно. Отличная пленка. Нам ее любезно предоставил... Олег Герасимов, если я не ошибаюсь.
– Нет, не ошибаетесь. Понравилось кино?
– Не то слово! – радостно произнес Орлов. – Так где эта заветная дверца?
– А вот она, – я показала на дверь за моей спиной.
Семь человек с Наташкой и с Геннадием Петровичем во главе спустились вниз. Из подвала раздались удивленные возгласы. Наверное, нашли того парня, которого я связала. Через полминуты его вытащили наверх. Увидев меня, он обрадованно закричал:
– Вот она, сволочь! Это она меня там чуть не убила.
Тут он увидел Селезнева с Данилиным и Валюшку, которых как раз выводили во двор, и моментально заткнулся.
Мне предстояла еще беседа с прокурором, поэтому я села на то самое место, где недавно спал Селезнев, и, прикрыв глаза, постаралась расслабиться.
Глава 12
Когда Арсен собирал утреннюю планерку, настроение у меня было странное. С одной стороны, вроде бы выяснила все, что могла. Но глядя на тех, кто сейчас заходил в кабинет, начинала вдруг сомневаться – не ошиблась ли я.
Планерка началась. Бойко возмущался, Лебедев вытирал лысину, Литвиненко пытался материться, Щербаков тихо страдал от язвы.
Все шло как обычно. В конце Литвиненко спросил:
– А как там насчет этих подделок, мать их?
Арсен посмотрел на меня, и я встала из-за своего стола. Ваш выход, госпожа Охотникова.
– А вот с этим намного интереснее, чем вам кажется, Николай Михайлович. Позвольте, я вам расскажу все, что мне стало известно за эти несколько дней. Как вы знаете, на тарасовском винно-водочном рынке очень напряженная ситуация, конкуренция бешеная. Этим решил воспользоваться один из вас, чтобы пополнить свой кармашек.
В кабинете воцарилось молчание. Я начала рассказывать все, что раскрыла и что мне удалось собрать воедино за сегодняшнюю ночь, в том числе то, что я узнала в милиции от Игоря, после того как Валя начала давать показания.
Когда счастливый юный, еще несовершеннолетний, Сашка Лебедев по уши влюбился в Валечку Фролову, он и не подозревал, какие мексиканские страсти бушуют в семье его будущей жены. Ее старший брат Юра был по уши влюблен в первую красавицу двора Вику. А у нее был роман с Баграмом Кечаяном, студентом мединститута. Юра по ночам вздыхал и представлял, как он, именно он, а не этот противный армянин, водит ее на прогулки, дарит цветы, целует. Днем он хоть как-то отвлекался на работе, а вот по ночам ему становилось совсем плохо. Подойти к Вике он не решался, и дело ограничивалось письмами с признаниями в любви, которые девушка выкидывала в мусорное ведро. Длилось это около года. Юра похудел, осунулся и стал походить на изможденного после долгой голодной зимы суслика. Вика же расцветала, и во дворе начали поговаривать о скорой свадьбе. И тут грянул гром.
Однажды вечером, когда Баграм возвращался от Вики, неизвестные жестоко избили его, и парень
