Глава 9
Я завтракала в ресторане аэропорта Орли, до вылета оставалось больше часа. Заказала филе миньон с грибами и красное вино.
— У вас не занято? — Подняв глаза, увидела Джона Горбински.
— Доброе утро, — улыбнулась я, — присаживайтесь, пожалуйста.
— Вы, как я вижу, времени зря не теряете. — Он сел напротив меня и жестом подозвал официанта. — Как продвигается расследование?
Горбински был на редкость спокоен, слегка мрачен, но, как всегда, подтянут.
— Мне кажется, что я недалека от цели. Картина потихонечку начинает вырисовываться. Я должна предупредить вас, будьте предельно осторожны в ближайшие дни, если я права, вам грозит серьезная опасность.
— Я, конечно, ценю вашу заботу, но все это смахивает на детективный фильм, — с легкой усмешкой сказал Джон Горбински.
— Не забывайте, какая у меня профессия, прошу вас отнестись серьезно к моим словам.
— Если бы вы хотя бы объяснили мне, в чем дело. — Джон поднял на меня свои светло-голубые глаза.
— Пока не могу сказать ничего конкретного, ведение дела требует предельной осторожности и сосредоточенности. Поверьте на слово, тот, кто заказал убийство Эрика, не остановится еще перед одним.
Горбински принесли тюрбо в томатном соусе а-л'эспаньоль.
— Скажите, Джон, вы не знали, что Эрик был женат?
Джон поморщился, как от зубной боли, и, прежде чем ответить, выдержал небольшую паузу. Я подумала, что он делает это для того, чтобы не дать сразу выплеснуться эмоциям, которые переполняли его. Но руки Горбински были очень выразительны, жесты отражали и подкрепляли выражение глаз, руки и глаза работали, дополняя друг друга.
— Недавно узнал. Это известие не обрадовало меня. — Он тяжело вздохнул.
Если на террасе кафе во время разговора с Жаклин Фарно Горбински был опечален, но настойчив, то сейчас он был растерян. Весь его деловитый лоск улетучился, как облачко тумана под жаркими полуденными лучами.
— Вы видели ее?
— Приезжала на следующий день после похорон, видимо, хотела показать себя. У нас такие дела, я имею в виду наследственные права, обычно решают на уровне адвокатов.
— Как она себя вела?
— Я лишь удостоверился, что был прав, когда отговаривал Эрика от этого брака. Вы знаете — на похоронах она не была, ей нужны только деньги. К сожалению, она может их получить. Боже мой! Эрик, Эрик… — покачал он головой.
— Она приезжала одна?
— Одна, — коротко ответил Горбински.
— После похорон вы общались с Бронштейном?
— Только по телефону, я вылетел в Европу раньше, чем он появился в Нью-Йорке. Вы с ним так и не встретились?
— К сожалению, нет, а мне хотелось кое о чем его расспросить. Кстати, вы в курсе, что Эрик собирался с ним распрощаться?
— Мы с ним говорили об этом, но как-то вскользь. Если бы вы знали, как я раскаиваюсь в том, что столько вещей пускал на самотек! — с чувством произнес Горбински. — Все хотел, чтобы Эрик научился самостоятельности, поручал ему такие ответственные мероприятия! А надо было кое-что еще делать самому или хотя бы контролировать. Эрик, конечно, был молодцом, очень старался… Здесь моя вина… — Горбински провел ладонью по лицу ото лба до подбородка.
Жест отчаянного сожаления и бессилия.
Я не стала его успокаивать, в таких случаях самые проникновенные слова бесполезны. И, может быть, самое лучшее — посочувствовать молча.
— Вы тоже летите в Нью-Йорк?
— Да, много работы накопилось за это время. А вы где останавливались в Нью-Йорке?
— В «Милфорд плаза».
— Я могу предложить вам свой дом — места хватит, — улыбнулся Горбински.
— Спасибо, с удовольствием. — Я обрадовалась его предложению.
Джон достал чековую книжку, что-то заполнил в ней и вырвав листок, протянул мне.
— Вот, возьмите.
Я посмотрела на цифру, проставленную в чеке, — пять тысяч.
— Что это?
— Это в счет компенсации ваших расходов, вам, наверное, нужны деньги. Если понадобится больше, скажите, я все оплачу. О гонораре поговорим позже.
— Благодарю вас. — Я сложила чек пополам и сунула его в карман пиджака
Джон подозвал официанта, открыл бумажник и, достав деньги, расплатился. Мой взгляд машинально скользнул по внутреннему пластиковому кармашку, куда часто вставляют фотографии близких людей. Не могу припомнить другого такого случая, чтобы обычная фотография на документ так полно могла бы удовлетворить мой эвристический интерес…
— У меня к вам есть одна просьба, Джон.
— Пожалуйста, все, что в моих силах.
— Может быть, она вам покажется несколько неожиданной…
— Ну, говорите же.
— У вас ведь есть адвокат?
— Конечно, но я ничего не понимаю, вам что, нужен адвокат?
— Как вам сказать, он мне может понадобиться.
— Хорошо, как только мы прилетим, я тут же с ним свяжусь и представлю вас ему, его контора находится на пересечении Норфолк и Ривингтон-стрит, это в южном Манхэттене.
— Не знаю, как вас благодарить. — Я тепло посмотрела на Джона.
— Это я вас должен благодарить, — галантно сказал он, — вы доказываете на деле, что Эрик вам был небезразличен. Если вам необходимо будет поехать в Нью-Йорк-Сити или еще куда-нибудь, вы можете пользоваться моими автомобилями.
— Еще раз спасибо.
В это время объявили наш рейс.
— Ну, нам пора. — Горбински встал и, подойдя ко мне, помог выйти из-за стола.
От международного аэропорта Кеннеди до Бергефилда около двух часов на такси. Доехав по шестьсот семьдесят восьмой трассе до озер и миновав Медоуз — Корона-парк, мы повернули к Ист-Ривер. Нам еще предстояло пересечь Гудзон по мосту Вашингтона, после чего, двигаясь по Интерстэйт-Парквэй, добраться до Инглвуда, а там до резиденции Горбински — рукой подать.
Джон Горбински выбрал неплохое место для дома, тихое, уединенное, кругом лес, озера, луга — пейзаж, напоминающий Подмосковье.
Как объяснил мне Горбински, задумывая строительство дома, он хотел потрафить двум своим
