— Не могу, — я перебирала пальцами, глядя в никуда. — Не дают мне боги озарения.
— Тогда… Пожертвуйте на нужды общества сокровище, — он усмехнулся, а в глазах стояла тоска. — Помните… То, что стоит треть Развалин. Может, с ним что выйдет у фарров псионов.
— Какое сокровище? — спросил Этан.
— А, — я с трудом вспомнила, о чем вообще идет речь. Расстегнула ворот, вытянула из–под «чешуи» волосяную косицу. — Не знаю, к нему нужны еще сильные псионы, чтобы был заметный эффект. Этан, тебе поможет «фокус»? — я вопросительно посмотрела на него. Мужчина снял косицу у меня с шеи, задумчиво пропустил между пальцев, раскрыл ладонь со слабо поблескивающим камнем.
— Еще полчаса активного щита, учитывая ваш общий уровень. Жаль, что фарр майор у нас пророк — из них слабые псионы. Хотя это действительно сокровище, были бы условия…
Я перевела взгляд на майора и удивленно вскинула брови.
Он был белее мела, глядя на камень со странной обреченностью. Разошлись непослушные губы, дрогнул всегда такой бесстрастный голос:
— Фарры, на этот раз осенило меня.
К нему метнулись напряженные взгляды.
— Я… уже видел этот камень. В своем видении, с его помощью мы… уничтожили противника, — он замолчал.
— «Лед»?… Это — «лед»?!
Я обомлела. Вот оно. Вот оно…
Боги мои, да не я ему нужна была, а камешек, который, не снимая, носила на шее! Каменный осколок, перед которым ничто и чудовищная сила мага Смерти и провидца, и любая армия — будь в ней сотня или тысяча воинов.
На холодных равнинах вновь вырастут надгробия изо льда — замершие на десятки, сотни лет… За сотни лет несложно найти лекарство от чумы, возвести между нами стену, которую не пробьет ни один прорыв.
Мы выиграем, спасем мир, ведь верно?…
Быть может, не выживем, но чудеса, которые дарят нам боги, слишком часто оказываются политы смертной кровью.
Не потому ли ты так бледен, северянин, ведь, что бы ни говорили, ты не хочешь умирать?
Почему же нет радости?…
Может, оттого, что, стоя на разных берегах, мы так и не поняли друг друга. Я, солдат, говорю, что нам не нужна была эта война. И, что бы ты ни говорил, она не была вопросом выживания. А вопрос мести — сложной и тяжелый вопрос… Кто поймет — сейчас, чья и в чем вина?
— В чем проблема, фарр майор? — я поднимаю глаза. — Вы не запомнили, как его активизировать?
— Нет, я помню… Обряд прост, если наших сил хватит продержаться до конца, — он опустил глаза. — Он рассчитан на двадцать магов.
— Не хватит силы? — спокойно спросил Этан.
— Ее количество не имеет значения, главное, чтобы она была. Камень работает с материей Изнанки, и, если сохранять с ним в это время контакт, это разрушает тело. Если подключенных много, повреждения минимальны, в нашем же случае… Вопрос не в том, выживет ли тот, кто начнет активацию, а в том, умрет он во время ритуала, или все–таки сможет дотянуть до его окончания и умереть с сознанием выполненного долга. Поэтому… — северянин поднял глаза и твердо сказал: — Это буду я.
— Не глупите, фарр… — устало проговорил комендант, ссаживая меня на пол и поднимаясь. — Вы ничем не выносливее остальных. А я — да, и намного. Поэтому…
— Вы не правы, — тихо проговорил Лаппо. — Даже я выносливее и крепче обычного сола в полтора– два раза. А Лиор — в четыре–пять. И, если вы и говорите правду, не думаю, что он слабее вас, комендант, — он грустно улыбнулся. — Тройка лидеров определилась, не так ли, фарры?
Этан открыл было рот, но я опередила его, взяв за руку и поднявшись.
— Он говорит правду. И вы, фарр майор, помолчите тоже. Свидетельствую за обоих. Да — фарр комендант вообще мало похож на сола, хотя я и не знаю, почему. И — да, эти двое — то, что я не знаю, как уже называть. На основе чего шли мутации? — я посмотрела на Лаппо. Глаза северянина в шоке распахнулись.
— Думаю, генома т'хоров. Они когда–то раздобыли парня, у которого эта мутация была естественной. С тех пор он и плавает у головоногих в формалине.
— Тогда… У нас появляется шанс, — тихо сказала я. Пусть этот шанс заключается просто в возможности умереть тогда, когда это уже не будет иметь значения… — У двоих из нас частичный иммунитет к Изнанке и ее воздействию. Еще у двоих — сила Смерти, не скалься, Этан, это так и есть. Если мы…
— Мы?! Никах «мы»! — вдруг рявкнул он. — Какой от тебя прок, если у тебя ни одна травма за последние полгода до конца не долечена, и из них половина — на мозге! Вот что, фарры, — жестко начал он. — Активизируем мы с майором вдвоем. Ты, парень, держать умеешь? — Лаппо кивнул. — Тогда держи его, у вас схожие потоки, должно получиться. Перенаправляй хотя бы часть на себя.
— А тебя кто держать будет, дурак?! — крикнула я. — Этан, мы же оба служители Смерти, нам будет проще…
— Нет, я сказал!! — в лицо пахнуло холодным промозглым ветром.
— Не ори на меня!!! Какого дьявола…
— Это приказ!
— Плевать я хотела на твои…
— Вы все забываете об одной простой вещи, — внезапно донеслось из угла. Молчавший до этого момента Бес вышел из темноты. — Когда начнется активация, Этан навряд ли сможет держать щиты. Простите, фарра, — он обернулся ко мне и сочувственно посмотрел в глаза. — Я хоть не самый лучший, но все же псион, и держать умею. В конце концов, для близких родственников это просто. А вы… Вам придется защищать нас, когда упадет щит, просто потому, что я не солдат.
Я замолчала.
— Еще раз извините, — тихо сказал он. — За то, что вмешиваюсь, зная, что для вас это значит. За то, что втянул вас во все это — потому что сделал это именно я. Извините и прощайте, фарра, — мужчина отвернулся. Поднял голову: — Фарры, не пора ли начинать? Пока еще есть время…
Я провожала глазами фигуру с высоко поднятой головой, и не могла произнести ни слова. Молча сжимала в руках «мать», пока мужчины отходили к нише в стене — чтобы облегчить мне задачу, и по щекам медленно скользили холодные слезы.
Сердце превратилось в ледяной неподвижный ком. Я провожала по дороге за смертью, и не могла уйти — вместе. И мне — жить после этого? Жить с этим?!…
Рухнули щиты, тишина раскололась визгом и скрежетом. В коридор с двух сторон хлынула темная орущая масса, взметнулись камни из–под когтей. Я покрепче уперлась ногами в пол, нашла пальцем курок и выстрелила — раньше, чем подскочившая тварь успела всадить когти в незащищенную шею. Спаренный «веер» разлетелся по узкой промоине, плеснувшая на стены плазма начала разъедать камень. Снесенные залпом твари покатились по полу, визжа, а кто–то так и остался лежать полыхающей грудой. Я переключила режим и принялась лихорадочно добивать обожженных. Свербящий визг ожидаемо ударил по ушам, заметался, множась и сводя с ума.
Знакомое чувство. Это со мной уже было. Где–то. Когда–то. Когда–то очень давно… Я зажала ладонью одно ухо и, стиснув зубы, все нажимала и нажимала на курок. На долю секунды я смогла обернуться — как они?… Мужчины стояли, опустив головы и закрыв глаза, в коконе из слепящего холодного голубого света. Не видя и не слыша ничего.
Голова раскалывалась от боли. Клацнули челюсти, вцепляясь мне в щиколотку. Т'хор рванул ее на себя и я упала на одно колено. Ринулись вперед полдесятка тварей, почуяв слабину, остервенело всаживая когти в тело. Пластины прогнулись, но выдержали. Я рыкнула, перехватила «мать» обеими руками и наотмашь хлестнула по мордам, лапам, тощим ребристым телам.
В мозг будто всадили нож и поворачивали медленно, с ухмылкой матерого садиста. Т'хров отшвырнуло, но вместо них тут же хлынули новые. Сатанея от близости конца, они уже не чувствовали ни боли, ни
