заказала на следующий день стол в Верхних залах. «Мы сможем приятно провести время, – сказала она, – особенно сейчас, когда погода стала по-зимнему холодной, и нет возможности устроить праздник на открытом воздухе. Энн и Сиднем должны надеть свои лучшие наряды, как если бы они собирались на свадьбу».
«Дети тоже должны пойти, – добавила леди Потфорд. – С Дэниелом и Эмили поедет няня, чтобы присматривать там за ними».
– Надеюсь, ты не слишком возражаешь против этого? – на следующий день спросила Энн мужа, встретившись с ним взглядом в зеркале туалетного столика, когда тот, уже полностью одетый, вышел из смежной гардеробной в комнату Энн. Горничная, на присылке которой настояла леди Потфорд, уже ушла.
– Ах! – Энн обернулась к мужу. – Ты замечательно выглядишь!
Сиднем был одет в черный сюртук, шелковые бриджи цвета слоновой кости, украшенный вышивкой жилет и ослепительно белую льняную рубаху.
И в самом деле, он выглядел великолепно.
– И ты, – сказал Сиднем, – выглядишь очень изысканно.
На Энн было ее самое лучшее розовое муслиновое платье с высокой талией, подолом, отделанным оборками, короткими рукавами-буфами и скромным декольте. Горничная леди Потфорд сотворила с волосами Энн нечто весьма замысловатое, но очень ей идущее. Из украшений Энн надела бриллиантовый кулон и серьги.
– Благодарю вас, сэр, – улыбнулась Энн, поднимаясь со стула. – Но мы всего лишь собираемся в Верхние залы, чтобы выпить там
Конечно же, Энн всегда мечтала о чаепитии и даже о танцах в Верхних залах, и прекрасно помнила о том, как два года тому назад завидовала Фрэнсис, когда ее подруга была приглашена в Верхние залы.
– Ну что же, – сказал Сиднем, – может случиться и так, что, кинув лишь один взгляд в мою сторону, публика разбежится с пронзительными криками, прежде чем они смогут оценить, как великолепно мы выглядим.
– Ох, Сиднем, – возмущенно воскликнула Энн, но тут ее муж криво ухмыльнулся в своей обычной манере, и Энн закончила тем, что рассмеялась вместе с ним.
– Нам необходимо всего лишь пережить этот день, – сказала Энн, когда они вместе покидали комнату, – и завтра еще один краткий визит в школу, если ты не возражаешь. Сегодня утром я послала Клодии сообщение о том, что мы приехали в Бат. А затем мы сможем отправиться домой. Ты будешь доволен.
– А ты? – спросил Сиднем, предлагая ей свою руку.
– О, да, – согласилась Энн, принимая его руку и пожимая ее. – Я едва могу этого дождаться.
Но вначале им предстояло чаепитие в Верхних залах, и Энн предвкушала это событие. Она и Сиднем отправились туда в карете леди Потфорд, следом ехали Джошуа и леди Холлмер, а дети с няней – в последней карете.
– Вы отлично выглядите, моя дорогая, – сказала леди Потфорд, когда они вышли из экипажа в небольшой внутренний двор Верхних залов.
– Вы также кажетесь до смерти напуганной. Позвольте мне вас успокоить. Я зарезервировала для нас всю чайную комнату, поэтому вам не будут досаждать любопытствующие незнакомцы. Я также заказала для нас и танцевальный зал. Я подумала, что нам будет приятно за едой послушать музыку, да и детям будет, где порезвиться, не мешая при этом взрослым.
– Я так понимаю, сударыня, – сказал Сиднем, – что вы подготовили небольшой прием для нескольких персон, но в большом помещении. Мы восхищены этим, не так ли, Энн?
– И ошеломлены, – Энн рассмеялась и посмотрела на Джошуа, который только что помог леди Холлмер выйти из экипажа. –
– Знал о чем? – удивленно приподнял брови Джошуа. Сама невинность.
– Об этом приеме для пятерых взрослых и троих детей, для которого целиком зарезервировали чайную комнату и танцевальный зал, – уточнила Энн.
– Ах, об этом, – сказал Джошуа. – Да. Моя бабушка – весьма экстравагантная особа. Разве вы этого не знали?
Они вошли в здание и двинулись по длинному широкому коридору. Он действительно был пуст – ни обычного шума, ни толчеи. Но Сиднем был абсолютно прав – это
Джошуа на мгновение остановился, когда они достигли входа в чайную комнату. Элегантно одетый слуга стоял возле двери, готовый ее открыть.
– Бабушка? Фрея? – сказал Джошуа, предлагая леди свои руки. – Мы войдем первыми. А вы, Сиднем и Энн, следуйте за нами.
Дверь открылась.
В первый момент Энн была потрясена и одновременно смущена ошибкой леди Потфорд. Очевидно, что- то пошло наперекосяк в ее планах, возможно, она перепутала день. Чайная комната – огромное красивое помещение с высоким потолком – была полна народу. И все эти люди стояли и смотрели на входную дверь, и…
И вдруг Энн и Сиднем оказались под дождем из розовых лепестков. И это в ноябре!
А затем поднялся невообразимый шум – голоса, смех, скрип стульев по отполированному деревянному полу.
И, наконец, всего лишь через несколько минут после того, как открылись двери, Энн осознала, что все присутствующие ей знакомы.
– Какого дьявола? – произнес Сиднем, крепче прижимая к себе ее руку. А затем он начал смеяться.
– Поймались на наживку[17], – произнес лорд Аллин Бедвин, стоявший поблизости. – Ты пожалеешь о том, что надел черное, Сид.
– Зато лепестки прекрасно смотрятся в волосах Энн, – заметил граф Росторн.
– О, боже, – произнесла Энн. – Ах!
Она увидела своих родителей. Ее отец выглядел строгим и весьма довольным собой, а мать сияла, но все же держала в руках носовой платок. Сара и Сьюзен стояли по одну сторону от ее родителей, а Мэтью и Генри – по другую.
А потом Энн увидела Фрэнсис и графа Эджкома, мисс Томпсон, а рядом с ней – герцогиню Бьюкасл и леди Аллин, и родителей Сиднема, а также Кита и Лорен, и еще Сюзанну, Клодию и лорда Эйдана Бедвина, и герцога Бьюкасла.
Но все это были разрозненные образы. На Энн нахлынуло слишком много впечатлений и эмоций, чтобы она смогла сразу составить для себя целостную картину всего происходящего. К тому же, в зале было и множество других людей.
Герцогиня Бьюкасл захлопала в ладоши и все замолкли. Энн и Сиднем все еще стояли на пороге, осыпанные лепестками красных роз.
– Ну что же, мистер и миссис Батлер, – бодро сказала герцогиня, тепло улыбаясь. – Вы решили, что вы – очень умные, если поженились в тайне от всех несколько недель назад. Но, в конце концов, ваши друзья и родственники сумели достойно ответить на этот ваш поступок. Добро пожаловать на ваш свадебный завтрак.
Позже, оглядываясь назад на то, что оказалось одним из счастливейших дней в ее жизни, Энн обнаружила, что ей трудно вспомнить точную последовательность событий, начиная с первого момента. Конечно же, у нее не осталось никаких воспоминаний о том, что они ели, хотя Энн полагала, что она все- таки что-то ела, так как позже в этот день совсем не ощущала голода.
Но она запомнила шум и смех, и удивительное пьянящее чувство от того, что они с Сиднемом находились в центре всеобщего нежного внимания. Она запомнила, как ее крепко обнимали и целовали, и поздравляли снова и снова. У нее сохранилось даже несколько весьма четких воспоминаний.
