прожить всю жизнь, даже не подозревая о ее существовании, без цели и смысла, как миллионы других людей, снующих, как муравьи возле разоренного муравейника! Но тебе повезло… тебе удивительно повезло, хотя ты и не достойна такого везения!
«Избави Бог от такого везения! – в ужасе подумала Надежда. – Я бы без этого отлично обошлась!»
– Конечно, я не могу оставить тебя в живых, – проговорил маньяк, еще немного приблизившись к Надежде, – ты слишком много видела… ты знаешь обо мне, и ты знаешь о ней. Но твоя смерть будет прекрасной и величественной!
Не сводя с Надежды своего безумного взгляда, он занес заточку…
Надежда прикрыла глаза, в любую секунду ожидая смертельного удара.
Но секунды тянулись невыносимо медленно, а она все еще была жива.
Говорят, в такие мгновения перед внутренним взором человека молниеносно пролетает вся его жизнь. С Надеждой было не так: она успела с обидой подумать, что в конечном счете в таком трагическом финале ее жизни виноват муж, который отправил ее на этот хутор… Обычная история, про которую гениально сказал известный политик: хотели как лучше, а получилось…
Она снова открыла глаза.
Маньяк стоял перед ней, все так же занеся для удара руку с заточкой, но на его лице вместо безумия и нечеловеческой решимости появилось выражение бесконечного удивления…
И только потом Надежда услышала сухой треск выстрела.
Оглянувшись на этот звук, Надежда увидела бегущего от опушки Семена Степановича с дымящимся ружьем в руках.
Ноги маньяка подогнулись, он упал на колени и выронил шкатулку с драгоценным кругом. На его левом боку появилось кровавое пятно, на глазах увеличивающееся в размерах, а в следующую секунду кровь заструилась изо рта. Он завалился на бок, руки заскребли по серому камню валуна, а окровавленные губы что-то шептали.
Надежда наклонилась к нему, чтобы расслышать этот предсмертный шепот.
– Открой… открой шкатулку! – умоляюще шептал маньяк. – Дай мне взглянуть на нее… дай прикоснуться!
– Перебьешься! – вполголоса ответила Надежда. – Это тебе за всех, кого ты убил!
Маньяк заскрипел зубами, его лицо перекосилось от боли и ненависти, он дернулся и окончательно затих.
Надежда выпрямилась.
Она не могла поверить, что все закончилось и она осталась в живых.
Она-то да, а вот Николай…
И тут рядом с ней раздался мучительный стон.
Участковый сел, держась за голову, и прохрипел:
– Что это было?
– Ты чуть не стал восьмой жертвой Выборгского маньяка! – проговорила Надежда, сочувственно поглядев на участкового.
– Девятой, – поправил ее тот, вспомнив молодого санитара, задушенного в больнице в ночь побега.
– Ну, все живы? – окликнул их снизу Семен Степанович, подбежавший к основанию дота.
– Все, кроме маньяка! – отозвалась Надежда. – Да и Николай полуживой…
– Да я ничего. – Участковый поднялся на ноги, кряхтя и потирая ушибленную голову.
– А тот гад точно мертв? – Семен карабкался на валун, чтобы лично убедиться в смерти маньяка.
– Мертвее не бывает, – успокоила его Надежда, разглядывая труп. – Отличный выстрел! Спасибо вам, Семен Степанович, вы ведь мне жизнь спасли!
– У меня с ним свои счеты, – проговорил тот, склонившись над мертвым маньяком, – ну, кажется, и правда сдох…
– А чем это у тебя, Степаныч, ружье заряжено? – поинтересовался Николай, разглядывая рану на боку мертвеца. – Кажись, не дробью… на какого это зверя ты охотился?
– На крупного, – ответил Семен. Немного помолчав, он добавил вполголоса: – Я ведь его видел мельком в лесу тогда, пять лет назад, в этих самых местах… еще до того… а еще в старых дотах, в одном бункере нашел следы… Несколько дней он там жил. А потом, после того как он моего Сергея убил и всех остальных, хотел его подкараулить да рассчитаться по-своему… только он пропал, и пять лет не было о нем ни слуху ни духу. А как услышал я, что он снова объявился, зарядил ружье как на медведя и начал на охоту ходить… только все больше возле старых дотов крутился, думал, явится он в свое логово, а про Чертов камень не догадался, это ты, Надя, сообразила.
Надежда слабо махнула рукой – мол, пустое все, какая тут ее заслуга, хотя в глубине души таилась гордость – она молодец, все правильно догадалась, расшифровала страшную загадку.
– Ну вот, слава Богу, и закончилась моя охота, – продолжал дед Семен, бросив взгляд на скорчившееся тело маньяка. – Ну что, участковый? – Он поднял глаза на Николая. – Арестуешь меня?
– Что ты, дядя Семен! Ты ведь нам обоим жизнь спас! Я до самой смерти твой должник!
Уже темнело, когда Надежда и ее спутники вернулись на хутор.
Люська ходила по огороду злющая и надутая, но, увидев Николая с забинтованной головой, переполошилась и увела его в дом для оказания первой медицинской помощи.
Аглая Васильевна, как обычно, восседала на крыльце, вглядываясь в сумерки. Увидев Надежду, она проговорила недовольно:
– Клава, где ты все время ходишь? Мы будем наконец пить чай?
– Сейчас, сейчас, Аглая Васильевна! – Надежда, едва живая от усталости, поднялась на крыльцо. После всего пережитого ноги ее едва держали, она споткнулась и выронила деревянную шкатулку.
Шкатулка упала возле самых ног старухи, резная крышка при падении раскрылась, и в полутьме засверкали магические переплетающиеся узоры.
Лицо Аглаи Васильевны засияло, как будто его осветило сияние драгоценного круга.
– Мандала! – проговорила она неожиданно звучным, молодым голосом.
– Что? – недоуменно переспросила ее Надежда.
– Это мандала Маннергейма, – пояснила старуха. У нее явно опять наступило временное прояснение. – Полковнику Маннергейму подарил ее далай-лама, когда они встретились в Китае. Эту мандалу считали пропавшей… но, видишь, ты ее нашла! Правду говорят, священные предметы не пропадают, они только на время скрываются с глаз… и снова появляются, когда для этого приходит время…
– Мандала… – повторила Надежда незнакомое слово, словно пробуя его на язык. – А что это такое?
– Мандала – это священный буддийский предмет, – ответила Аглая Васильевна. – Модель нашего мира и одновременно дворец высшего божества. Буддисты используют мандалы для медитации, для проникновения в тайны будущего и прошлого. Видишь, у нее четыре стороны, направленные на четыре стороны света. С каждой стороны расположены ворота в «верхний мир». Мандалы известны больше тысячи лет. Говорят, самую первую сделал Будда Сакья-Муни. Их делают из дерева и металла, из драгоценных камней, как эта, и из цветов, из окрашенных зерен риса и даже из песка. Но эта мандала – очень древняя и ценная. Далай- лама подарил ее Маннергейму вместе с пророчеством. Он предсказал, что тот сумеет добиться независимости Финляндии. И, как ты знаешь, это пророчество оправдалось… Клава, мы наконец будем пить чай?
– А как эта мандала оказалась здесь, в лесу? – спросила Надежда, но старуха снова смотрела на нее бездумным, невидящим взглядом.
– Мандала? – переспросила она. – Какая еще мандала? Я хочу печенья! Я хочу курабье! Неужели непонятно? Оставили меня на целый день голодную…
Надежда вздохнула и пошла ставить чайник. Она поняла, что просветление прекратилось и больше из старухи ничего не вытянешь. Кроме того, она и сама хотела есть.
Но не успела она приготовить ужин, как на крылечке раздались тяжелые шаги и кто-то постучал в дверь.
– Заходи, Николай! – отозвалась Надежда, снимая с плитки сковороду со скворчащей яичницей. – Заходи, не заперто!
