Антонио шагнул ему навстречу. Шпаги скрестились, и на колпаке Шута зазвенели бубенчики, когда он, точным движением отразив удар, отскочил назад. Антонио был вне себя от гнева и к тому же пьян. Поэтому он так яростно бросился на противников, что быстро потеснил их и заставил отступить. Слишком быстро. Вдруг Шут оступился в своих неуклюжих туфлях и, вскрикнув от страха, упал на колено.
Сыграно скверно. Вместо того, чтобы попытаться достать его шпагой, Антонио отпрыгнул в сторону и прижался спиной к стене.
Третий наемный убийца, наряженный сарацином — в халате и тюрбане, — одним прыжком появился из арки, и его ятаган со свистом рассек воздух в том месте, где лишь мгновение назад стоял Антонио.
Даже будучи сильно навеселе, Антонио сразу понял, что это ловушка. Те двое заманивали его и отвлекали, а звон бубенчиков на колпаке шута должен был заглушить шаги третьего убийцы. Антонио уже видал такое раньше, только в лучшем исполнении.
Антонио взмахнул шпагой и ощутил сладостно упругое сотрясение рукояти, возвещавшее о том, что удар достиг цели. У Сарацина, уверенного в победе и ничего подобного не ожидавшего, просто не было времени его отразить. По переулку разлетелись брызги крови. Голова Сарацина как-то странно свесилась набок, и он тяжело рухнул на землю.
Антонио мысленно поздравил себя: не так уж плохо для человека, по уши накачанного бардолино. Теперь снова стало двое против одного.
Шут, выругавшись, вскочил на ноги и крикнул Чуме:
— Давай же приятель! Превратим его в мясо для червей!
Шут отражал яростную атаку Антонио, а закутанный в плащ Чума пытался зайти слева. Они были профессиональными наемными убийцами, поэтому смерть товарища не лишила их присутствия духа. Но теснота переулка играла на руку Антонио, не давая противникам напасть на него разом.
Шут отбросил всякую осторожность и настойчиво теснил Антонио, стараясь открыть проход для Чумы. Шпаги звенели, ударяясь друг о друга, от них летели искры. Антонио отражал удары кинжалом. Когда ему удалось прорваться сквозь защиту Шута и кончик шпаги пропорол камзол, на котором были вышиты игральные карты, раздался металлический звук, а шпага, изогнувшись, спружинила. Теперь безрассудство Шута стало понятным: под одежей у него была кольчуга, а бубенчики заглушали ее звон.
Нагло ухмыляясь, Шут атаковал Антонио с удвоенной силой; шпага со свистом рассекала воздух. Ударов в корпус он не боялся, а ноги у него, скорее всего, были защищены поножами.
Антонио сделал ложный выпад, словно целясь в пах противника. Шут приподнялся на цыпочки, чтобы нанести рубящий удар сверху вниз. Антонио парировал кинжалом, одновременно нацелив шпагу под мышку приподнятой руки Шута. Его дед участвовал в битве при Беневенто (на стороне проигравших) и до конца дней без устали рассказывал, как наемники короля Манфреда были наголову разбиты французскими рыцарями лишь потому, что последние пользовались приемом a l'estoc — удар под мышку. Острие шпаги прошло сквозь ткань рукава и воткнулось в неприкрытое кольчугой тело.
Человек в шутовском колпаке согнулся пополам, зашатался и, ловя ртом воздух, повалился на Чуму. При этом он имел наглость прихватить с собой шпагу Антонио, застрявшую в верхушке легкого.
Антонио выпустил шпагу и бросился вперед с кинжалом, вложив все силы в один сумасшедший рывок. Оттолкнув от себя умирающего Шута, Доктор-Чума с птичьим лицом попытался защититься, но было уже поздно. Благородный Пес, прорвавшись внутрь круга обороны, схватил его за правое запястье и прижал к стене. Он приставил кинжал к горлу Чумы и прошипел:
— Сдавайся.
Доктор обреченно выронил шпагу. Его белая маска с длинным носом тупо уставилась на Благородного Пса.
Антонио бросил взгляд в сторону и увидел, что женщина исчезла, скрылась в арке. Проклятие! Опять упустил. Чума заплатит за это смертью, но сначала...
Не опуская кинжала, он схватил другой рукой белый клюв и сорвал маску. Лицо показалось раздражающе знакомым. Несомненно, когда-то он видел этого человека.
— Почему? — потребовал ответа Антонио. — Почему вы осмелились мне угрожать?
Доктор-Чума улыбнулся. Улыбнулся поразительно беспечно для приговоренного к смерти.
— Вашу милость вызывают. По Лучу спускаются клиенты.
Отель, где разбиваются сердца
Сорвав с себя шлем, Тони безумным взглядом уставился на клавиатуру, лежавшую у него на коленях. В искусственном синеватом свете голые бедра казались бледными и тощими. Прошло довольно много времени, прежде чем ошалевший и взмокший от пота Тони воссоединился с реальностью. Это его бедра. Он больше не в Вероне. Он больше не Благородный Пес. И на нем больше нет штанов.
Зуммер возвестил о поступлении сообщения. Тони, который никак не мог расстаться с Вероной, не обратил на сигнал ни малейшего внимания. Кто эта женщина? Действительно ли она скрылась в Арене?
Звуковой сигнал становился все громче. Он беспощадно тащил его в
Он выключил зуммер и устремил взгляд на белый, испещренный пятнами потолок туалета. Сидеть с голым задом в омерзительном сортире и питаться раствором глюкозы — это далеко не то же самое, что быть племянником герцога во время карнавала. Да и в любое другое время.
Отложив в сторону клавиатуру, Тони вскарабкался на велотренажер, благодаря судьбу за то, что притяжение Ариеля составляет всего половину земного. Он находил физические упражнения утомительными и скучными, как, впрочем, и всю остальную деятельность в реальном мире. Поэтому Тони решил объединить две скучнейших обязанности и, продолжая крутить педали тренажера, велел ПРОТЕУСУ (Программируемое Технико-Утилитарное Устройство) выдать последние сообщения.
Программа повиновалась. Сидя на тренажере и кряхтя от натуги, Тони, как мог, отвечал на сообщения:
«Внимание, приземляется группа охотников».
«Да. Конечно, я все время о тебе думаю».
«Отвяжись».
«В девять утра, самое раннее».
«Мы вам перезвоним».
«Черт! Хорошо, хорошо, я этим займусь».
Когда это ему окончательно надоело, он распорядился:
— Уничтожь все, что поступило больше сорока часов назад. Остальное сохрани.
Потом Тони слез с тренажера, долил в капельницу раствора глюкозы и любовно положил на колени клавиатуру. Его так и подмывало войти в ВЕРОНУ, но вместо этого пальцы набрали: ОХОТА НА ДРАКОНОВ.
В тот же миг Тони очутился снаружи, у основания Луча, а его инфракрасные линзы были устремлены на лежащий далеко внизу Фрипорт. Здания излучали мягкий свет, а высокотемпературные потоки воздуха преобразовывались мощными фильтрами в ослепительно яркие полосы. Луч устремлялся ввысь, пронизывая сумеречное небо. Он соединял Фрипорт со станцией «Парадиз», вращавшейся по геосинхронной орбите. Бесконечный Луч отбрасывал неяркую тень на поверхность туманной равнины — она имела вид темной, узкой, как лезвие бритвы, полоски, тянувшейся в направлении Ночной Стороны.
Было раннее утро. Просперо только что выбрался из туманной дымки, застилавшей равнину. Начинался новый длинный-предлинный день. Здесь, в Сумеречном Поясе, всегда был рассвет или закат.
