— Да в том то и дело, что ничего. Просто в какой-то момент все то, что вызывало улыбку умиления, начало раздражать. И я не знаю почему — тихо добавил он.
— Ну братец, так не бывает. Может тебе начала нравиться другая? Или ты застукал Илис на чем-то неподобающем?
Он задумался.
— Может быть… Меня коробило то, что она не хотела заботиться о сыне, не хотела кормить грудью. У нее через три месяца пропало молоко, ты думаешь это была трагедия? Нет, что ты, раз молока нет, значит можно летать, айда в космос. Хорошо, что мама согласилась прикармливать, ей лет сколько, а двоих выкормила.
Брат замолчал и прошелся из угла в угол.
— Пренебрежение. Понимаешь, пренебрежение. Она никому ничего не должна, ни мне, ни сыну. А вот я должен подстраиваться под нее, под ее настроение… Надоело, — зло закончил он.
Мне сказать было нечего, я знала, что этим все кончится. В этом браке, в этих отношениях «работал» Ронан, он подстраивался под нее, и мягко вел, «тащить силой» и «бить кулаком по столу» не в его характере, а Илис восприняла отсутствие жесткой воли, как бесхарактерность и «села на голову».
Пока я размышляла, братец выдал.
— Она меня никогда не любила, думала что любит, и меня заставила в это поверить, но не любила. Наверное, когда это до меня дошло, тогда мои чувства к ней и угасли, ведь получается, что все было обманом… или самообманом. Я был ей просто нужен, нужен настолько, что она обманула себя и меня… Понимаешь?
— Я всегда это понимала, братец, и отец тоже.
Ронан молча треснул ладонью по лбу.
— Да успокойся ты! Вспомни о моих ошибках. По крайней мере, Илис не навредила тебе так, как мне Синоби.
Брат молча покачал головой.
Ну и день у меня сегодня, может пойти получить диплом психотерапевта?
— Итак, тебе нужен развод, причем такой, чтобы у Илис не было права вмешиваться в воспитание сына, я права?
— Ну ты же понимаешь, что она не сможет дать ему ничего хорошего, — ответил брат.
— Я это прекрасно понимаю, но она с тобой не согласится. Сейчас ей с сыном неинтересно, но когда он подрастет, ей захочется «заточить его под себя».
— Точно. И я ей этого сделать не дам, ни при каких условиях. Мой сын должен разбираться в себе, в людях и всегда знать «в каком он секторе».
— Я одного не пойму, почему ты так психуешь, это дело времени, год максимум два и представится возможность.
— У меня нет этих двух лет, Ара-Лин, моя карьера практически загублена, но сейчас появился шикарный шанс. Мне нужен развод до конца этого месяца.
Я опять уронила челюсть, ну и дела.
— Братец, а если б я тебе не позвонила, что б ты делал? А?
— Ара-Лин! Ты то хоть меня соплежуем не считай! Я узнал об этой возможности два дня назад, а ты вчера и сегодня утром была непонятно где.
— Прости, Ронан. Скажешь, что за шанс?
— Нет, потом, если все получится.
Я молча кивнула, соглашаясь.
— Братец, сам понимаешь что за три пятидневки организовать тебе развод, да еще такой — дело, скажем так, не гарантированное, но ты меня знаешь, все что смогу сделаю.
Ронан подошел и обнял.
— Спасибо сестричка, я тебя очень люблю.
Я невесело хмыкнула
— Как в русской или немецкой сказке, помнишь, принц приходит спасать принцессу, ему дают невыполнимое задание за одну ночь чего-то там наделать, а спасаемая принцесса его успокаивает, мол, иди, спи, наутро все будет. Так вот и ты, братец, занимайся своими делами и ни о чем не переживай, а через пятнадцать дней либо все будет, либо нет.
— Я скотина, да? — грустно шутя, спросил брат.
— Ты? Нет! Вот Даниэль — скотина.
— А что с ним? Или с вами?
Я состроила самое кислое выражение, какое смогла.
— Потом расскажу, когда все кончится.
— Сестричка, я что еще хочу сказать… Илис, она все же… То что я ее разлюбил, не значит, что я ее возненавидел, я не хочу ей зла. Я просто хочу обрести свободу и сохранить сына. Если достигнув этих целей, я окажусь… ну… униженной стороной, что ли, то пусть так и будет.
— Ронан, а ты только так и сможешь получить развод. Только если она будет с другим, без твоего ведома и разрешения.
— Да что угодно, в этом случае лучше быть дураком и слабаком, чем подлецом. Сыну то потом надо будет объяснять, почему с мамой так все сложилось.
— Угу и пусть она будет виновата, а не ты. Тем более что она действительно виновата. Я понимаю.
— Я тыквенную запеканку приготовила — сказала я. Все, с делами покончено.
— С ума сойти, сто лет ее не ел…
Странным образом проблемы брата помогли мне мобилизоваться и перестать в мыслях «жевать сопли» по поводу Даниэля. У меня появилось дело, я некст и в отсутствие Первого, должна управляться с семьей, то есть помогать членам семьи строить карьеру и решать личные проблемы. Вот этим и займемся.
Порывшись в справочнике, я нашла Бялко-Хитроу, человека ответственного за психологический климат в семье и знающего все обо всех. Это оказался брюнет, ярко выраженный азиат, тридцати семи лет, сингл, очень ухоженный и чем-то неуловимо напоминавший Дина Таксона, что ж, на всякий случай воздержимся от кокетства. Я послала ему на браслет голосовое сообщение — представившись, попросила перезвонить мне, что он и сделал буквально через пять минут, набрав меня по визору.
— Леди некст Викен, рад знакомству.
— И я, господин Бялко-Хитроу.
— Я честно сказать, удивлен, что вы обратились ко мне, а не к лорду Бялко… Ваши пилоты, в прошлом ваши, — с улыбкой уточнил он, — прекрасно прижились в семье, я думаю вы знаете, что они были объединены в вассальную семью Дезерт и все получили третий ранг. Никаких проблем не возникает, ни у нас с ними, ни у них с нами.
— Ну что ж, я в этом не сомневалась, тем более что семья Бялко всегда принимала в свои ряды самых лучших специалистов, — я отвесила легкий поклон собеседнику, Хитроу поклонился в ответ.
— О, значит вас интересует ваша родственница, жена господина Викена-Алани?
Я улыбнулась и опять слегка поклонилась.
— Господин Бялко-Хитроу, я б хотела с вами встретиться где-нибудь… Вы ведь иногда покидаете поместье?
В его глазах загорелось любопытство, это сделало его еще более похожим на Дина, тот всегда делал «стойку» почуяв какую-то тайну или интригу.
— Да, я вот как раз завтра собирался взять выходной и посетить торговый центр в Кольорисе.
— Замечательно, когда вы там будете?
— Перед полуднем, часов в одиннадцать.
— Что ж, я думаю, вы не откажитесь посидеть со мной в кафе?
Он молча поклонился.
— Спасибо, до встречи.
