движения вагона-снаряда. Отсюда он должен пройти на первой скорости в подземную шахту, а потом, после ускорения, выйти на главную трассу. Айкельсон называл ее просто «железной дорогой», но верил, что машина времени не вернется обратно, а пройдет сквозь барьер между мирами с разной скоростью света. Сколько раз он неудачно запускал свои модели, неизменно возвращавшиеся, как бы отразившись от невидимой границы. Тогда Айкельсон решил изменить направление запуска снаряда. Много лет велись работы силами случайных помощников, которым он не открывал действительной цели своих исследований. И вот однажды маленькая модель машины времени не вернулась обратно. Тогда появилась уверенность в успехе. Но мог ли он когда-нибудь предполагать, что запуск снаряда окажется единственным средством спасения от гибели? Что, если револьвер не сработает и взорвать гнездо черной чумы не удастся? Айкельсон вышел из снаряда. Теперь остается ждать. Он взглянул на часы. В Гаммельне, должно быть, уже шесть часов. Он поставил стрелку по времени вокзала. Трассен явится на свидание с Веске в самое логово банды, даст сигнал Клемперту. Выстрел Рауля Клемперта должен взорвать штаб. Все висит на волоске.
Айкельсон снова пересчитал в уме возрастание массы пули при околосветовой скорости и ту энергию, которую она способна выделить при взрыве. Маленький кусочек свинца станет страшной бомбой. Когда Айкельсон предложил Раулю сделать хотя бы один пробный выстрел из револьвера-бомбы, проверить один патрон, Клемперт ответил: «Но их всего четыре!»
Душный летний день кончался. Старый физик еще раз проверил ту инструкцию, которую он передаст Клемперту для управления вагоном-снарядом после подземного разгона. Клемперт единственный, кто знает, как управлять машиной времени.
ВЗРЫВ
В тот вечер на вокзале не было пассажиров. Последний поезд отправился накануне, и его возвращения ждали только через неделю. Зал ожидания был заполнен штурмовиками из отрядов Веско, площадь перед вокзалом пустовала, и только в примыкающих к вокзалу переулках кое-где толпился народ.
Трассен предъявил пропуск охраннику у мостка через ров и прошел в вокзал служебным входом. Кабинет Веске находился в угловой части здания; глухая стена — на площадь, окно над канавой, никаких мостков. «Штаб Веске» окружен окопом.
Трассен шел по длинному коридору к кабинету Веске. Заметил ли Веске исчезновение револьвера? От этого зависело все, что произойдет с того момента, как Трассен переступит порог. Может, и не заметил! Кобура с камнем тяжелая, Руди уверял, что камень весит как раз столько, сколько револьвер. Веске мог и не проверить оружие.
Трассен дошел до конца коридора и остановился перед дверью, обитой черной кожей. Часы показывали двадцать сорок восемь. Клемперт должен быть уже под окном. В двадцать пятьдесят Трассен войдет в кабинет Веске. В течение семи-восьми минут необходимо Закончить разговор и подойти к окну: это сигнал.
Рауль выстрелит в правый угол кабинета, где находится стол Веске. Трассена в этот момент уже не будет в комнате.
Трассен открыл дверь и вошел. Веске встал из-за стола.
— Айкельсон будет схвачен сегодня ночью! Завтра состоится суд, на котором вы, Трассен, скажете то, что я вам сейчас продиктую.
«Не заметил! Главное теперь — не выпускать Веске из-за стола до двадцати одного часа. В течение десяти минут...»
Трассен подошел к столу.
— Поговорим, господин Веске, — спокойно сказал он.
— До суда вы будете находиться в помещении вокзала, — заявил Веске.
Трассен положил руку на спинку стула, чтобы видеть часы.
— Вы немедленно подпишете заявление, что все расчеты Айкельсона ошибочны, а его опыт безнадежен.
— Он не безнадежен, господин Веске.
Веске вынул из ящика стола папку.
— Мне некогда с вами разговаривать о науке, господин Трассен. Ваши фокусы мне известны. В Берлине вам нравилась теория относительности, и вы доказывали, что опыт Майкельсона безнадежен. Здесь вам угодно защищать противоположное. Вы всегда шли против властей, Трассен. Я вижу вас насквозь! Вам не нравился новый порядок в Берлине, а теперь вы вздумали бунтовать против него и в Гаммельне! Но я научу вас подчиняться! Подписывайте показания против Айкельсона! — Веске швырнул Трассену папку с мелко исписанными листками бумаги.
Трассен продолжал следить за стрелкой часов.
— Разрешите закурить, господин Веске?
— Курите.
Трассен прошелся по кабинету и подошел к окну. Веске напряженно за ним следил.
— У вас в столе есть еще один документ, — сказал вдруг Трассен. — В правом верхнем ящике.
Веске бросил взгляд на стол и тут же посмотрел Трассену в глаза. В столе Веске не было никакого правого верхнего ящика. Трассен понял, что ошибся. Теперь самое главное — не выпустить Веске из-за стола... Рауль будет целиться в правый угол, где стоит стол.
— Хорошо, я подпишу показания, — Лео медленно затянулся дымом и отвернулся от окна.
— Вы что-то затеваете, Трассен? — рука Веске потянулась к кобуре.
В этот момент раздался страшный взрыв. Грохот обвалившейся стены заглушил крик Веске. В слепящем облаке меловой пыли перед Трассеном возникла зияющая брешь.
Трассен прыгнул вниз, задел плечом Клемперта.
— С Веске покончено, — сказал он.
Клемперт смотрел на револьвер, сам не веря тому, что только что произошло.
Трассен прислонился к земляной насыпи, тяжело дышал.
— Пошли! — Клемперт побежал по скользкому дну канавы, прислушиваясь.
Из вокзала доносились крики. На площади появились чернорубашечники. Они в беспорядке бежали и скрывались в ближайших улицах. Город охватывала паника.
— Веске кончен! Мы можем уходить! — сказал Клемперт, повернувшись к Трассену.
Лео посмотрел на него близорукими, светлыми глазами.
— Я не уйду, Рауль... Я останусь здесь. Может быть, потому, что... люблю Анну-Мари... Смотри! Мальчишки бьют фашистов камнями! — И, выхватив из рук Клемперта револьвер, Трассен бросился на площадь.
Чернорубашечников загнали в узкий переулок возле ратуши. Снова раздался грохот: это вновь сработал револьвер. Пуля с многократно возрастающей массой превратилась в бомбу осколочного действия. Толпа ворвалась в ратушу, смяв остатки фашистского отряда Веске.
Рауль прислушался к отзвукам взрыва. Затем наступила тишина.
— Рауль, вот ваш велосипед и плащ...
Клемперт оглянулся. Перед ним стояла Анна-Мари.
Рауль молча на нее смотрел.
— Трассен останется в Гаммельне. А вы?
— Я возвращаюсь на родину, Анна-Мари.
— Но ведь там вас преследуют!
Рауль усмехнулся.
— Может быть, и у нас изменятся времена, — он протянул девушке руку. — Прощайте.
— Вы запомнили все, что говорил отец?
— У меня есть его инструкция.
— Но если... ваш уход не удастся...
