Тем не менее, хотя в этих условиях вши были практически у всех, – считалось позором, если у кого- нибудь в «обществе» несколько вшей выползали из волосяных зарослей на простор лба или висков, чтобы прогуляться.
Наблюдая несколько раз подобную картину на других, я пребывала в постоянном страхе перед такой возможностью.
У меня были густые, чёрные волосы, появление на них белых гнид было смертельным.
Если гниды появлялись, то избавиться от них было невозможно.
Из гнид появлялись вши, которые быстро взрослели и ни о чём не заботясь обзаводились многочисленным потомством, т.е. новыми гнидами, и всё начиналось сначала, в геометрической пропорции.
Процесс шёл бурно, безостановочно и не поддавался никакой корректировке.
Химических средств борьбы (противовшивого, химического оружия) не было, довольствовались тем, что в школе дежурные каждый день добросовестно просматривали головы каждого ученика.
Спасаясь от вшей, родители смазывали нам головы керосином, поэтому класс благоухал сильней, чем современная бензоколонка.
Продавались густые самодельные гребешки.
Ими можно было вычесать вшей, подстелив что-нибудь, например газету, чтобы они не разлетелись по всей комнате и не обсеменили всё вокруг.
Но гнид гребешки не беспокоили т. к. те сидели прочно приклеенные к волосам.
Моя мама изобрела жестокий (по отношению ко мне) метод удаления их с волос.
Метод заключался в том, что зубья гребешка плотно перевязывались в несколько групп и затем этим сверх густым гребешком продирались по волосам. Боль это причиняло нестерпимую, результат имело относительный, т.к. стоило остаться нескольким особям, чтобы из них благополучно вылуплялись прародительницы новых несметных поколений.
Борьба шла жестокая.
Довольно часто гниды, вши, голод, холод доканчивали человека, а гниды и вши ещё жили и размножались на мертвеце. Затем они расползались в поисках более тёплого места обитания.
Мне повезло. Я вышла победительницей из борьбы с гнидами и вшами, хотя натерпелась и намучилась.
СОН ЧЕТВЁРТЫЙ.
– Дозволь спросить, Господи!
– Что такое любовь?
– Бесценная хрустальная ваза.
– Как сберечь её ?
– Помнить, что она хрупкая!
– Что делать если появилась трещина?
– Оплакивать… или слушать фальшивое дребезжание.
Иногда страхи, унижения, мороз брали своё.
Наплакавшись, я переставала ходить в школу. Но дома было не лучше.
Маму я видела урывками, увы, всю жизнь она могла помочь мне только своим сочувствием и теплом своего сердца, а пробиваться мне приходилось самой.
В это время Анна Исаевна уже не жила с нами, но мы с ней продолжали встречаться, и дружить и она учила меня всему самому прекрасному, что есть в мире.
АННА ИСАЕВНА ДОРФМАН – это первый большой подарок моей судьбы.
Я всегда сожалела, что моя старшая сестра не воспользовалась встречей с этим светлым человеком.
Обстоятельства у всех разные, но выбор человек все же всегда делает сам.
Она выбрала свою мораль, и Сибирь расправилась с ней.
Превратила её в огрубевшую сибирячку, которой за всю жизнь так и не удалось избавиться от этого образа…
У меня нет к ней недобрых чувств, только жалость и сочувствие. Но, увы, к сожалению, жизнь рано нас разлучила и встретились мы всего неслоко раз.
Перед тем, как уехать из страны, я договорилась с младшей сестрой, и мы поехали к ней. Она была рада нашему приезду.
Не знала куда нас усадить и чем накормить!
Неделю мы были вместе – три сестры – три разных человека…
Что ещё можно рассказать о печальном чёрно-розовом сибирском детстве?
Жизнь в Пихтовке ничем не напоминала фильмы о Сибири.
Всё проще и сложней.
