до самого Монмартра.
– А пробки здесь ну прямо как в Англии! – фыркнула она, когда машина, замедлив ход, еле-еле поползла по улице.
Не обратив внимания на ее реплику, Пьер сказал, показывая рукой на заполненные посетителями уличные кафе:
– Вот это излюбленное времяпрепровождение парижан.
– А чем у нас хуже? – огрызнулась она. – Можно подумать, одни французы умеют развлекаться!
– Разумеется, не только французы. – Больше он не вступал в разговоры, а молча поставил машину в переулке, вымощенном булыжником, и повел “Мэнди” по узкой улочке к ресторанчику с ярким желто-белым полосатым навесом.
Аманда постаралась скрыть свое разочарование: она надеялась, что ее ждет изысканный ужин. Но Пьер явно не хотел рисковать и боялся в ее обществе столкнуться со своими знакомыми, кроме Люсьена, который был в курсе дела. Когда они подошли совсем близко, Аманда поняла, что ошибалась: на скромной вывеске красовалось название одного из самых престижных ресторанов Парижа.
Люсьен уже ждал их за столиком в дальнем углу продолговатого зала. Когда они подошли, он поднялся, оценивая Аманду взглядом. Он что-то шепнул Пьеру по-французски (Аманда не расслышала), тот пожал плечами и представил ее по-английски:
– Познакомься, Люсьен. Мэнди Джоунс, бывшая горничная очаровательной леди Аманды!
– Очень приятно, – Люсьен галантно поднес руку Аманды к губам и, когда они сели, спросил, понравился ли ей Париж.
– Я пока что мало чего видела, – живо ответила она. – Мы ходили за покупками.
– Как тебе не стыдно, Пьер! – упрекнул Люсьен друга. – Мог хотя бы сводить Мэнди к “Максиму” пообедать.
– Туалеты Мэнди были для нас важнее, – ответил Пьер. – Я истратил на нее кругленькую сумму.
– Я вовсе не просила вас на меня тратить денег, – возмутилась Аманда.
– Тратить деньги.
– Какая разница? Деньги они и есть деньги, – вспыхнула она. – Не хочу, чтобы ваш друг думал, будто я какая-то вымогательница.
– Что же, недалеко от истины. Ты круто торговалась о цене за роль, которую тебе предстоит сыграть.
– А кто вас заставлял соглашаться?
– Может быть, выпьем? – тактично вмешался Люсьен. – Шампанское, Мэнди?
– Ага! Люблю шипучку!
Пьер приподнял бровь, но Люсьен добродушно улыбнулся и подозвал официанта. Потом мужчины заговорили между собой по-французски, а Аманде пришлось сделать вид, что ей скучно. Жаль, что она не сказала, что работала по найму в семье во Франции, тогда бы и она могла поддержать разговор.
А разговор был интересный: о политической обстановке в Европе, о предстоящих выборах в Южной Америке, о состоянии дел на бирже…
Как она поняла из разговора, Люсьен работал на бирже, а по тому, как он говорил: “наше отделение в Рио”, “головная компания в Нью-Йорке”, она решила, что он весьма обеспеченный молодой человек. Впрочем, разве могли быть у Пьера бедные друзья? Что ни говори, а деньги к деньгам.
Раздумывая над этим, она удивилась, почему же Пьер не стремится жениться на некрасивой, но богатой Аманде Герберт. Впрочем, он настолько самоуверен, что не сомневается: он может получить и деньги, и красивую жену.
Она взглянула на Пьера. Да, он действительно так хорош собой, что может свободно выбирать из всех богатых наследниц в Европе. Если бы она не подслушивала вчера в кустах, она и сама бы в него влюбилась. От такой неприятной мысли она невольно поморщилась, и, заметив это, Люсьен перешел на английский.
– Простите, пожалуйста. С нашей стороны было бестактно говорить по-французски.
– А джентльмены часто бывают бестактны, – съязвила она. – Они уверены, что имеют на это право.
Люсьен покраснел от смущения, а Пьер криво усмехнулся.
– Старик, я забыл предупредить тебя о язычке Мэнди. Он у нее острее, чем ум!
– А вы выглядите намного лучше, чем ваши манеры! – парировала она.
– Послушайте, вы оба, – попытался примирить их Люсьен, – кажется, вы играете в жениха и невесту, а не в войну!
– Люсьен прав, – согласился Пьер – Мэнди, хватит меня провоцировать!
– Да ты сам ее провоцируешь! – сказал Люсьен по-французски. – Сидишь, не обращаешь на бедняжку никакого внимания, а потом удивляешься, что это она не в духе.
Аманда кашлянула, прикрыв рот рукой, чтобы спрятать улыбку, и подумала – будь у Пьера такой же добродушный характер, как у его друга, всего этого фарса могло и не быть. Они влюбились бы друг в друга и осчастливили бы обе семьи! Хотя неизвестно, хватило бы выдержки у человека со столь сомнительной репутацией, и она бы всю жизнь сомневалась, не подогреваются ли его чувства к ней ее наследством.
– Пора ужинать, – прервал ее мысли Люсьен. – Вы, наверное, голодны.
