– Прикажете перейти на язык жестов? – спросила Аманда, но тут подали сыры, и Пьеру не удалось достойно ответить.
Пока Пьер выбирал сыр, Люсьен поймал взгляд Аманды и наклонился к ней.
– Не обижайтесь на Пьера, – прошептал Люсьен. – Просто он очень устал.
– От чего же?
– Перетрудился. Три года мотается из Калифорнии во Францию – вот и результат.
Значит, Пьер действительно работает! Аманде очень хотелось расспросить Люсьена поподробнее, и она дала себе слово, что так и сделает при первой же возможности.
– Хорошо, что она хотя бы за столом ведет себя прилично, – сказал Пьер по-французски. – Наверное, нахваталась манер в доме Гербертов.
– В наши дни у большинства людей сносные манеры, – ответил Люсьен.
– Эта девушка не из большинства. Это нечто! Знал бы, в каком виде она собиралась идти со мной на ужин.
– Но ведь ты сам ее выбрал, – напомнил ему Люсьен. – Вполне мог попросить кого угодно, хотя бы Мариетт. Она бы с восторгом согласилась.
– А потом впилась бы в меня, как клещ. От этой я хотя бы без хлопот избавлюсь!
'В этом ты прав, – злорадно думала Аманда. – Как только начнешь есть у меня с руки, только ты меня и видел!” С разгоревшимися глазами она подняла бокал и нарочно отставила мизинец.
– Не делай так! – взорвался Пьер.
– Чего не делай?
– Не отставляй мизинец! Держи его вместе с остальными пальцами.
– Вот так, Мэнди, – показал Люсьен, сжимая ножку своего бокала всеми пальцами.
– Благодарю, – вежливо сказала она. Он неожиданно покраснел, а Аманда догадалась, что, по всей видимости, произвела на него большее впечатление, чем думала. Хотя для него она иностранка и, может, его просто забавляет ее речь. Чего никак не скажешь о Пьере. Но Пьер более жесткий и проницательный человек. Она опять улыбнулась Люсьену. Ей никогда не нравились блондины, но в этом определенно что-то есть.
Опустив ресницы, она перевела взгляд на Пьера. У них не было ничего общего, и Аманда не могла себе представить, как они стали друзьями. Может, именно потому, что совсем разные? Хотя, с другой стороны, возможно, у них намного больше общего, чем кажется на первый взгляд. А вдруг Пьер намного добрее, чем хочет казаться, а Люсьен, наоборот, жестче!
– Ну как вино, начинает нравиться? – спросил неожиданно Пьер.
– Сахару не хватает.
Пьер поперхнулся, и, когда заговорил, его голос дрожал: он из последних сил старался не сорваться:
– Кларет не может быть сладким. Красных сладких вин почти не бывает.
– Тогда, если вы не против, я лучше буду пить белое.
– Отлично. У нас есть свое белое вино, так что маме будет приятно.
– Слушай, перестань третировать бедняжку, – посоветовал ему Люсьен. – Она и так старается.
– Вот это-то меня и пугает, – ответил Пьер на родном языке. – Мама наверняка удивится, что я нашел в этой кретинке, которую якобы люблю!
– Она знает твою слабость к хорошеньким мордашкам, а у Мэнди на редкость красивое лицо. Поэтому не смотри на бедную девочку так, словно готов ее придушить!
– Ты прав, – вздохнул Пьер. – Иначе плакали мои денежки!
Аманда чуть не поперхнулась от смеха. Чем дальше разворачивалась эта комедия, тем забавнее становилась и тем интереснее обещала быть развязка.
– А что на сладкое? – спросила она. – Пирог с патокой?
– Вряд ли. Давайте попробуем блинчики “сюзет”. Это такие тонкие блинчики с фирменным соусом “Гран Марнье”.
– Какой еще кран?
– С апельсиновым ликером, – любезно пояснил Люсьен, пряча улыбку.
– Звучит неплохо, – хихикнула она. – Люблю апельсины!
На этот раз Люсьен не сдержался и, улыбаясь, заказал блинчики им обоим, а Пьер с мрачным видом потягивал кофе с коньяком.
Какое-то время они молчали, и Аманда из-под ресниц рассматривала Пьера. В мягком свете зала его кожа казалась еще смуглее, а волосы еще темнее; Аманда подумала, что, хотя они и дальние родственники, он – иностранец, со страстью, свойственной французам – как в гневе, так и в любви. Но вряд ли любовь имеет большое значение в его жизни. Судя по всему, его интересует именно страсть. Она пыталась представить себе Пьера в роли любовника и не без смущения поняла, что ей это совсем нетрудно. Он, конечно, требовательный, пылкий и весьма искушенный любовник, умеющий как получать удовольствие, так и дарить.
Когда они вышли из ресторана, было уже за полночь, и у Аманды, уставшей целый день играть “Мэнди”, на свежем воздухе закружилась голова.
