– Но ведь это ненадолго! И представь, какое это будет увлекательное приключение!
– А если Пьер тоже ищет приключений? – ответила мать.
– Он последний человек, который может вскружить мне голову!
– Тем не менее он может попробовать. И вообще, не вижу смысла во всей этой затее. У тебя уже было приключение в лесу, и, по-моему, на этом следует остановиться. Сейчас же переодевайся и спускайся к ужину в нормальном виде.
– Но, мама, нужно же поставить его на место, – возразила Аманда, – а мне представилась редкая возможность сделать это.
– Запретить, к сожалению, я не могу, моя дорогая. Тебе уже двадцать один год.
– Если ты против, я не стану. Ты бы только послушала его сегодня днем! Думает, что он для женщин подарок судьбы!
– Даже если и так… – Графиня нежно смотрела на горящие гневом глаза дочери, разрумянившееся лицо и решительный подбородок. – Так ты говоришь, всего несколько недель?
– Да. – Аманда клятвенно скрестила пальцы.
– Ты не наделаешь глупостей, обещаешь?
– Мама, ты же меня знаешь!
– Я знаю только то, что ты всегда можешь обвести меня вокруг пальца, – посетовала Маргарет Герберт. – Ну и что же сказать твоему отцу на сей раз?
– Что я поехала в Скандинавию работать над книгой.
– Тебе никогда не приходило в голову заняться политикой? Ты так красиво врешь!
– Только во спасение!
– Но имей в виду, – крикнула Аманде вслед мать, когда та уже выбежала из комнаты, – если этот фарс затянется, я сама положу ему конец.
– Дай мне месяц, – умоляла Аманда, – и обещаю, вернусь со щитом.
– А Пьер?
– Он будет носиться со своим ущемленным самолюбием и может с горя постричься в монахи!
Глава 4
На следующее утро Аманда с завидным усердием занялась своей внешностью и осталась весьма довольна результатом своих трудов.
И без того длинные ресницы стояли торчком под толстым сдоем черной туши, веки до самых бровей блестели, покрытые вечерними розовыми тенями, а скулы были щедро размалеваны пурпурными румянами. Предвкушая ужас Пьера от того, как она воплотила его совет – “не злоупотреблять косметикой”, Аманда коварно улыбнулась и жирно обвела контур серых глаз сурьмой и в довершение лиловой помадой нарисовала ротик-бантик, далеко заходящий за естественную линию ее губ.
– Может, я перестаралась? – спросила она у матери.
– Да, поработала на славу!
– Вот и отлично! – Взбив напоследок морковного цвета волосы (на этот раз Аманда не пожалела ярко- оранжевого лака), она надела золотые босоножки на высоченном каблуке.
С одеждой для новой роли у Аманды возникли затруднения: только в самый последний момент она откопала то, что нужно, в сундуке у Мэнди со старыми платьями, оставленными для рождественских шарад, – зеленый атласный жакет, который Аманда живо переделала в вульгарную блузку, и ярко-красную шелковую юбку.
– Ну вылитый какаду! – рассмеялась Маргарет Герберт. – Хотела бы я видеть лицо Пьера!
– Или прочитать его мысли! – усмехнулась дочь и, обняв мать, поспешила к перекрестку, где ее ждал Пьер.
Он, как всегда элегантно одетый – в темно-синих слаксах и шелковой белой рубашке в синюю полоску, нетерпеливо постукивал по капоту взятого напрокат “форда”.
– Опаздываешь, – проворчал он. – Не хотели отпускать?
– Да нет. Сказала графине, что мой дедушка попал под автобус.
– Как оригинально! Имей в виду: вздумаешь лгать мне, придется быть изобретательнее.
– Вам я лгать не собираюсь, – заверила его Аманда.
– Весьма разумно с твоей стороны! – Чертыхнувшись, Пьер сел за руль, не обращая на Аманду ни малейшего внимания.
– Если я вроде как ваша невеста, – возмутилась она, – вы могли бы быть полюбезнее и хотя бы открыть мне дверцу.
– Я начну играть свою роль только тогда, когда ты будешь выглядеть достойным образом. В жизни не видел такого костюмчика!
– Ну что я могу поделать! Денег у меня мало и…
– Да у половины моих знакомых девушек тоже мало денег, – оборвал он ее, – но они почему-то не выглядят как елочные игрушки! И разве я не просил тебя не злоупотреблять косметикой?
